Газетное объявление надоумило его навестить отдел кадров милиции. В середине девяностых там тоже царили разброд и шатание. Наибольшие прорехи зияли в следствии. Квалифицированные сотрудники разбежались, выпускники ведомственных ВУЗов утрат не восполняли. От безысходности министр разрешил принимать на службу лиц, имеющих любое высшее образование. Так в следственные органы массово пришли военные, учителя и инженеры, потерявшие работу по специальности. Большинство их оказалось бабочками-однодневками.

В числе единиц, сумевших адаптироваться, был командир танкового взвода старший лейтенант Самандаров. Основным приёмам предварительного следствия он обучился с колёс. Доказал – не боги горшки обжигают. Работоспособность и энергетику имел выдающиеся. С подследственными и адвокатами сантиментов не разводил. В качестве меры пресечения предпочитал избирать арест. Выход дел в суд обеспечивал стахановский при минимальном браке. Совершив ошибку, второй раз на те же грабли не наступал.

Вскоре Рафа заслуженно ходил в передовиках. При формировании в структуре РУОПа следственного подразделения, длинное название которого укладывалось в неблагозвучную аббревиатуру УРОПД [58] , его кандидатура подошла по всем параметрам.

Тогда он согласился без раздумий. Сажать бандитов представлялось ему занятием гораздо более престижным, чем расследовать бытовуху.

На новом месте Самандаров также зарекомендовал себя на ять. За пятилетку, отмантуленную в МВД, вырос до майора, начальника отделения. Среди криминалитета получил говорящую кличку «Людоед». Его ценили в областном УВД, предложили должность начальника отдела по расследованию экономических преступлений. Сроку на раздумье дали неделю. Параллельно Кораблёв настойчиво агитировал его перейти в прокуратуру. Зампрокурора стремился заполнить образовавшуюся вакансию не очередным навяленным сверху блатным сынком, косящим от армии, а выносливой рабочей лошадкой.

Рафа заёрзал. Он очень хотел быть начальником и старшим офицером. Но он умел считать деньги. В прокуратуре платили почти вдвое больше, чем в милиции. А Самандаров, будучи идейным, жил на зарплату. Скромная спонсорская помощь пары коммерсов, с которыми он сблизился, расследуя дела о вымогательствах, погоды не делала.

Рафаил происходил из малообеспеченной неполной семьи. На четвёртом десятке он устал скитаться по коммуналкам, казармам, офицерским общагам и съёмным хрущёвкам с чужой мебелью. В прокуратуре ему обещали жильё, в УВД – только общежитие. Квартирный аргумент стал решающим.

К тому же прокуратура была более солидным органом. Око государево!

Самандаров позвонил Кораблёву и, подавляя вздох сомнения, сказал прибито:

– Уговорили, Александр Михайлович. Какие документы мне нужно собрать и в какой срок?

В процессе трудоустройства всплыла непредвиденная заковыка. Для работы в прокуратуре требовалось высшее юридическое образование, коего Самандаров пока не имел.

Поздновато он озадачился данным вопросом в милиции. Сперва не до учёбы было, впахивал сутками, систематически ночевал в кабинете на раскладушке. Да и начальство не требовало. После того, как кадровый кризис в МВД улёгся, уцелевшим доморощенным следователям спустили указание – поступайте в ведомственные институты на заочку. Рафа с учётом имевшегося диплома был принят сразу на третий курс, что дало ему право при заполнении анкеты в графе «образование» указать: высшее военное, незаконченное высшее юридическое.

Новоиспечённый следователь межрайонной прокуратуры Саман даров принял к производству наиболее сложные дела. Регион терзала вторая волна бандитских войн. Братки, приземлённые в девяностых, откинувшись звонком, воевали за место под солнцем. Рафа привычно ушёл с головой в работу. Методику расследования преступлений прокурорской подследственности – убийств и изнасилований – освоил в короткий срок.

Ближе к аттестации нарисовалась ещё одна проблема, гораздо более неприятная.

Когда Самандарова переманивали, обещали, что его «майор милиции» трансформируется в «младшего советника юстиции». То есть, погоны с двумя просветами и большой звездой на плечах останутся. По этой позиции Рафу не обманули умышленно, просто не углубились в кадровые нюансы.

Теперь же выяснилось, что сотрудники, не имеющие нужного образования, могут получить (и то в порядке исключения) лишь классный чин «младшего юриста», эквивалентный «младшему лейтенанту».

Новость ошарашила Рафаила. Возмущённый, он забегал по кабинетам областной прокуратуры. Путь назад ему был закрыт. МВД – структура мстительная. Вернуться в неё при отсутствии мохнатой лапы очень сложно, а на прежние позиции – невозможно.

Так и присвоили Самандарову «младшего юриста». Он бурно возмущался. Шум дошёл до прокурора области, и тот с барского плеча разрешил ценному кадру посещать официальные мероприятия в гражданке.

Уязвлённое самолюбие Рафы не успокоилось даже после того, как, победив два года кряду в конкурсе профессионального мастерства, он удостаивался досрочного производства в следующие чины. Погоны «юриста второго класса» его не устраивали категорически.

– Старлеем я был двенадцать лет назад! – сетовал он, – Не ушёл бы из милиции, ходил бы уже подполковником!

Кораблёв на брюзжание следователя давно перестал обращать внимание. Его интересовал результат, а он у подчинённого был в порядке. Когда градус негодования поднимался выше допустимого, заместитель прокурора говорил Самандарову волшебное слово: «квартира».