но когда я увижу у тебя борозды времени,

тогда, надеюсь, смерть положит конец моим дням,

так как вся та красота, которая тебя облачает,

есть не что иное как прекрасное одеяние моего сердца,

живущего в твоей груди, как твое в моей;

так как же я могу быть старше тебя?

Поэтому, любовь моя, береги себя,

как и я буду беречь себя – не ради себя, а ради тебя,

нося в себе твое сердце, которое я буду оберегать,

как заботливая нянька – дитя, от всякого зла.

Не рассчитывай получить свое сердце, если мое будет убито:

ты дал его мне не для того, чтобы я его возвращал

23.

Бывает, что плохой актёр на сцене

Из роли выбивается своей.

Как силы в побеждённом супермене

От ярости теряются быстрей;

Так я, робея, забываю часто

Использовать любовный ритуал,

И кажется, любовь не так прекрасна,

И ослабел уже потенциал.

О, пусть мой взор заменит красноречье,

Моей любви бурлящей остроты,

Во взгляде том её чистосердечья

Побольше, чем у многих, красоты.

Всё то, о чём не сказано меж нами,

Ты научись читать во мне глазами.

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

As an unperfect actor on the stage,

Who with his fear is put besides his part,

Or some fierce thing replete with too much rage,

Whose strength's abundance weakens his own heart;

So I, for fear of trust, forget to say

The perfect ceremony of love's rite,

And in mine own love's strength seem to decay,

O'ercharged with burden of mine own love's might:

O let my books be then the eloquence

And dumb presagers of my speaking breast,

Who plead for love, and look for recompense,

More than that tongue that more hath more expressed.

O learn to read what silent love hath writ:

To hear with eyes belongs to love's fine wit.

Как плохой актер на сцене,

от страха выбивающийся из роли,

или некое свирепое сущесво, переполненное яростью,

у которого от избытка мощи слабеет собственное сердце;

так я, робеющий от ответственности, забываю произнести

совершенные формулы любовного ритуала,

и кажется, что любовь во мне ослабевает,

подавленная бременем собственной мощи.

О пусть мои книги* заменят мне красноречие

и станут немыми предвестниками моего говорящего сердца [груди],

молящими о любви и взыскующими награды

более, чем язык, который больше высказал**.

О, научись читать то, что написала молчаливая любовь:

умение слышать глазами – часть тонкого ума любви.

* Некоторые исследователи считают, что "books" (книги) в строке 9 – это опечатка, и следует читать "looks" (взгляды, выражение лица).

** Возможно, здесь содержится намек на другого поэта, посвящавшего стихи тому же адресату. Тема такого "поэта-соперника" неоднократно появляется в более поздних сонетах к Другу.

24.

Мои глаза, взяв кисти и рубины,

Твой облик мне на сердце нанесли,

И тело словно рама у картины,

И перспективы смелы, и милы.

В работах мастеров мы видим место,

Где образ вышел искренней всего,

Вот так в моей груди ты видишь честность,

В меня проникнув взглядом глубоко.

Смотри, на что способны наши очи:

Взаимным блеском отразив миры,

Проникнуть в душу ярким днём и ночью,

Чтоб всю любовь увидеть изнутри.

Однако, мудрость недоступна чувствам,

Глаза рисуют лишь на блажь искусствам.

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

Mine eye hath played the painter and hath stelled

Thy beauty's form in table of my heart;

My body is the frame wherein 'tis held,

And p rspective it is best painter's art.

For through the painter must you see his skill

To find where your true image pictured lies,