— На космос у нас расходы, прости за каламбур, астрономические, — ответил он. — Но за Венерианскую программу накоплен очень хороший опыт, и часть уже готового оборудования можно применить для полетов подальше. Но пять аппаратов — это очень много, потому что до них предстоит сжечь массу опытных образцов, без этого никак.

— Это же не единовременным траншем оплачивается, а годами, — не испугался я.

— Ну, миллионов сто пятьдесят в год на это дело клади, — прикинул он.

— Значит уже сейчас начать можно! — обрадовался я. — Извините, Мстислав Васильевич, можно вас попросить человека выделить, который займется разработкой начальной документации?

— Человек уже едет, — ухмыльнулся он. — Ты, Сергей, не обижайся, но больше на научные темы с пребывающими большую часть жизни за рубежом работниками старайся не общаться.

Стуканул посол, получается.

— Не предательства опасаемся, а, к примеру, похищений, — добавил он.

— Понял, Мстислав Васильевич, — кивнул я.

— У тебя все?

— Пока всё.

— Чаю?

— Нам нельзя, — взгрустнул я.

Такая эти правила безопасности духота.

— Понимаю, — не обиделся он.

— Нам в приемной подождать? — догадался я.

— Все-таки очень много дел, — сымитировал он виноватую улыбку.

— До свидания, Мстислав Васильевич, — мы поднялись почти одновременно, пожали руки. — Спасибо за уделенное время.

— Заходи еще, — добродушно кивнул он, и мы вышли в приемную, сидеть на диванчике, слушая стук нажимаемых секретаршей средних лет клавиш машинки.

— Сюда бы ЭВМ, — помечтал я. — Вообще везде бы ЭВМ! — тут же масштабировал и важно заметил. — Если бы Владимир Ильич был жив не только символически, он бы непременно улучшил свою формулу «коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны» до «…плюс ЭВМ-изация всей страны».

Секретарша поёжилась. Кругом сплошные догматики!

В дверь приемной постучали, и к нам застенчиво заглянул милейший, с сусанинской седой бородой, одетый в костюм и круглые очки, лысый упитанный дедушка ростом мне по подбородок. Сразу видно гения!

— Здравствуйте, — совершенно неожиданным зычным басом поприветствовал он секретаршу и переключился на нас. — Это вы хотите увидеть фотографии Плутона, молодой человек?

— В том числе, — подтвердил я и пошел навстречу. — Сергей, Виталина, — представил себя и девушку.

— Очень приятно, — пожали руки. — Дерябин, Егор Львович.

— А вы, наверное, космический академик? — предположил я.

— Так и есть, — с отеческой улыбкой подтвердил он и предложил. — Пройдемте в мой кабинет?

— Конечно, — мы не были против, и пошли за ученым к лестнице и дальше — в подвал, аж на минус второй этаж, миновав парочку бронедверей.

— Тут очень секретно, правильно? — спросил я, когда пара вооруженных «Калашниковыми» товарищей в камуфляже проверяли у Егора Львовича и у нас документы.

— Очень! — весело подмигнул ученый. — Враг не дремлет, вот и приходится в катакомбы забираться.

— В пожилые времена врагом Руси была Великая Степь, — поведал я, когда мы возобновили движение по коридору. — Потом — Европа. Теперь враг сидит за океаном.

— Угроза, очевидно, отдаляется, — хохотнул Егор Львович. — Значит победа не за горами. Но расслабляться нельзя.

— Нельзя! — согласился я.

Академик сорвал печать кабинета, открыл замок и гостеприимно распахнул дверь.

— Спасибо, — поблагодарили мы и прошли внутрь — Виталина вперед, у нас тут этикет.

В немалых размеров кабинете было интересно — помимо очевидных стола с печатной машинкой, шкафов книжных и картотечных и портретов Циолковского с Лениным в «красном углу», наличествовала огромная — во всю стену — карта звездного неба, стена напротив — имитация вида на пруд в березовой роще, у которой нашлась неожиданная клетка с коричнево-белым толстым хомяком.

— Можно? — воспользовалась возможностью Вилка.

— Разумеется, Мстислав очень дружелюбен, — разрешил академик.

Девушка пошла тискать зверюшку, а мы уселись за стол.

— Итак, Сергей, тебя интересуют исследования дальних рубежей Солнечной системы? — достав из ящика стола новую толстую тетрадку, он заправил чернильную ручку.

— С ближним пространством все уже примерно понятно, — ответил я. — Извините, — прервал набравшего воздуха в грудь для отповеди академика. — Что никоим образом не говорит о том, что работы в этом направлении нужно сворачивать. Я — полнейший дилетант в плохом смысле слова, я просто мальчик с мечтой — у меня есть редкая возможность не сажать дерево, чтобы расти одновременно с ним, а запустить космические аппараты, которые к моменту, когда я подрасту, достигнут газовых гигантов и выйдут за пределы солнечной системы. И чем больше успешных запусков таких аппаратов получится помочь Родине осуществить, тем счастливее я буду.