– Не отказывай другим в таланте, Теодор, - несвойственно ему мягко произнес Сол. – Она на самом деле сделала шикарные костюмы.

И Фёдор со вздохом признал, что Сол прав. Фёдор пересмотрел постановку в записи. И со стороны все это розовое безобразие смотрелось совсем иначе. Оно вписалось в общую канву и даже оттеняло и давало какие-то акценты. Этой истории, это режиссерской трактовке, этому сценическому решению такие костюмы подходили идеально. И Фёдор в своей оценке был неправ – сколь ни грустно это признавать.

И что теперь - извиняться?!

***

Все-таки, очень удобно, что сейчас оперативно отследить местонахождение более-менее публичного человека не составляет никакого труда. Раз – зашел в инстаграм, два – в нужный аккаунт – и вуаля. Все тебе видно.

В инстаграм-аккаунте Лолы Ингер последним, несколько часов назад сделанным фото был снимок на фоне Бруклинского моста с подписью: «Hi, NYС!». А из сообщения под фото следовало, что Лола Ингер приехала в Большое Яблоко для подготовки к Нью-Йоркской неделе моды. Адрес Нью-Йоркского офиса «Лолику» найти не составит труда. А у самого Фёдора две недели «Фауст» в «Метрополитен-Опера». Какое удивительное совпадение.

Значит, все-таки придётся извиняться. За гульфик.

***

Нью-Йоркский офис «Лолику» совсем не походил на Миланский, который стал Фёдору почти как дом родной. А тут – ни веселой улыбчивой пышки Паолы, ни экспрессивно-аристократичного Ди Мауро. Одни сушеные воблы со стоматологическими улыбками на противозачаточных лицах. Полчаса потребовалось, чтобы втолковать, кто он такой и зачем ему нужно видеть главу дома. Поэтому Фёдор находился не в самом лучшем расположении духа, когда его все-таки допустили до Лолы Ингер.

Синьора начальница была тоже, как выяснилось, не в самом добром расположении духа. Взгляд темных глаз был не слишком дружелюбным, а движение, которым девушка попробовала заправить отсутствующую прядь за ухо, выдавало раздражение.

– Чем обязана, Фёдор Михайлович?

Фёдор даже замедлил шаг. И «Михайлович» вернулся, и тон таков, будто в последнюю встречу Фёдор занял у нее до обеда сто евро – и сбежал, не вернув. Неужели настолько сильно ее задели их споры по поводу костюмов?

– А я вот тоже в Нью-Йорк прилетел, по делам. Смотрю – и вы здесь. Дай, думаю, заскочу по такому случаю в гости.

– На чашечку кофе?

– Можно, - великодушно согласился Дягилев и, не дождавшись приглашения, сам устроил себя в кресло для посетителей.

– Хорошо, - после паузы кивнула она и резким движением сняла трубку с телефона. – К сожалению, ваш друг Ди Мауро остался в Милане, поэтому не ручаюсь, что кофе будет приготовлен с любовью.

– Это ничего. Главное, чтобы туда не плюнули.

Она даже не рассмеялась. И молчала. Молчала все то время, пока им несли кофе, а Фёдор ее разглядывал. Она красивая – синьора дизайнер, Лола Ингер-Кузьменко. Красивая даже с этими гладко убранными в низкий хвост волосами, мрачными черными глазами и упрямо поджатым узким пухлым ртом. Эй, чего злимся? Красивые девушки должны улыбаться.

Кофе наконец-то принесли. Две чашки. Но к своей Лола даже не притронулась.

– Что вам нужно, Дягилев? Кроме кофе.

Фёдор даже моргнул от неожиданности. «Дягилев» без добавления «синьор», которое придавало этому обращению какую-то ироничную мягкость, звучало резко. Почти грубо.

Настолько все серьезно?

– Ваше великодушное прощение, синьора начальница.

– Хватит паясничать, Дягилев!

– Меня зовут Фёдор.

– Объясните толком, что вам нужно, Фёдор Михайлович Дягилев, самый выдающийся бас современности!

Ого. Все и в самом деле серьезно. Обидчивая.

– Я зашел извиниться, - Фёдор при всей своей нелюбви к извинениям – а кто любит, скажите? – все же говорил вполне искренне. – Я был неправ относительно костюмов. Приношу извинения за свои резкие слова. Костюмы и в самом деле замечательные.

– Конечно-конечно, - красивые мягкие губы сжались в совсем презрительную линию. – Кто же будет теперь ругать работы, которые номинированы на «Opera.Awards»?

– Вы не рады этому, что ли? – опешил Фёдор. Он решительно не понимал такой негативной реакции.

– Мне все равно! – девушка резко встала из-за стола и прошла к окну. И замерла там, лицом к панорамному окну, черной эбонитовой статуэткой - тонкая водолазка и мягко струящиеся по ногам широкие брюки. Фёдор разглядывал ее напряженный силуэт на фоне окна. – Я знаю, что сделала хорошую работу. Мнение… прочих… мне не важно!

Кто ему объяснит, что происходит?!

Фёдор не усидел на месте, поднялся с кресла, подошел, встал рядом. Она не повернула голову, словно он волшебным образом исчез из ее кабинета.