– Какое дело вам нужно? – спросила, поправляя картотеку.

– А где господин Ульрик?

– Отошел в зал с уликами. Если вам нужны они или консультация, боюсь, что придется подождать…

– Нет, мне нужны именно вы, – прервал меня Ренслир и уставился на меня тяжелым немигающим взглядом. – Вы ведь суккуб, леди Монх, скажите, насколько хорошо вы овладели своими природными способностями?

Я удивленно подняла взгляд на следователя.

– Вы не понимаете, о чем меня просите, – хрипло пробормотала я, не глядя на Ренслира.

– Вы хотите, чтобы этот подонок продолжал ходить по улицам? Не боитесь за себя или за своих подруг? – жестко спросил он. – Если вы не можете сделать того, о чем я прошу, это понятно, тогда извините, что потревожил, но, если вы все же способны…

– Я не для этого нанималась в полицию. Я работаю в архиве, а не с настоящими преступниками, – панически пробормотала я.

– Я смогу вас защитить, – Ренслир схватил меня за руку, и я все же подняла на него взгляд. Карие глаза смотрели серьезно и абсолютно уверенно. – Вам ничего не будет грозить, клянусь.

Эти слова заставили меня криво усмехнуться. Что мне может грозить? Если что, я могу выпить энергию любого мужчины. Но я просто не хотела приближаться к этому делу, я чувствовала отсюда, каким тошнотворным запахом несет из-за двери, у которой мы стояли: сладковатым и в то же время кислым, запахом испортившихся продуктов, помоек, мне чудился даже звук парящих вокруг мух, а, если прикрыть глаза, виделась картина копошащихся опарышей и крыс. Это было отвратительно.

Я вырвала руку у Ренслира и отошла от двери, прогулялась туда-сюда, глубоко дыша. В отдалении пахло хлоркой, и этот противный запах успокаивал, потому что ассоциировался с чистотой. Нужно было решаться. Я сделала еще один глубокий вздох и кивнула:

– Я готова. Не гарантирую, что смогу, но я постараюсь.

Ренслир просиял, я решительно приблизилась к нему, но поспешила добавить:

– В первый и в последний раз.

– Конечно, леди Монх. Я очень ценю вашу помощь. Идемте.

Он распахнул дверь, и я поспешила зажать нос рукавом, пытаясь дышать через раз. Запах тлена стал еще более насыщенным. Ренслир зашел в комнату, а я медленно и нерешительно следом.

В светлой комнате с голыми стенами стояли шкаф, выкрашенный белой чуть облупившейся краской, пара стульев и две скромных кровати, занята из которых была только одна. Девушка, сидящая на кровати, была одета в простую белую ночнушку, длинные темные волосы спускались волной на спину, голова обмотана бинтом, будто у раненного бойца. Когда она обернулась, стало видно, что на левой стороне лица у нее синяки и несколько ссадин, губы разбиты. Она равнодушно посмотрела на нас двоих, а потом вновь отвернулась к окну.

– Здравствуйте, Анна, рад видеть, что вы чувствуете себя лучше, – спокойно произнес Ренслир. – Это моя коллега, леди Монх. Я надеюсь, что она сможет помочь в вашем деле.

Девушка не реагировала.

– Вы что-нибудь вспомнили? – не смутившись, продолжил опрос Ренслир. – Врачи говорят, что вы плохо питаетесь, это нехорошо. Ваш брат будет очень расстроен. Вам нужно хорошо есть и поправляться…

Я постояла в комнате несколько минут, потом заставила себя все же отнять платок от лица и сделала глубокий вдох. В горле появился комок, на языке горечь, я схватилась за горло, но сдержала порыв и сделала еще несколько глубоких вздохов, а потом все же не выдержала и вылетела за дверь. Мне пришлось отойти в другой конец коридора, где пахло хлоркой, чтобы прийти в себя. Мимо прошла санитарка с ведром, покосилась на меня неодобрительно. Потом прошел недовольный чем-то озабоченный врач в белом халате, но рядом со мной затормозил:

– Вам нехорошо? – обеспокоенно спросил он.

От него распространялась теплая приятная энергия, и мне подумалось, что он состоит в длительных крепких отношениях с любимой женщиной. Моя сущность потянулась к нему навстречу, желая подстроиться под ее образ и заставить мужчину отдать больше энергии, но я остановила себя усилием воли и отрицательно покачала головой:

– Все хорошо, просто… переживаю за близкого человека.

Врач сочувственно покивал и отправился дальше.

Ренслир вышел из палаты минут через пятнадцать, закончив свой бессмысленный разговор с самим собой, сел рядом на стул для посетителей.

– Что с ней? – спросила я, пытаясь быть спокойной. – Это шок? Или так повлиял удар головой?

– Это влияние амулета забвения, – тяжко вздохнул следователь. – Этот гад использует его, не обращая внимания на побочные эффекты. Чем дольше период, который стирают, тем сложнее восстановить ауру и разум жертвы. Это очень редкий и очень дорогой артефакт, запрещенный для использования частными лицами, он разрешен только в полиции и других спецслужбах.

Я судорожно вздохнула. Если еще и полицейские замешаны, то совсем дело плохо.