Когда я начала немного общаться с Софи, то узнала, что ее отец умер, когда ей исполнилось десять, и родственники сделали из ее матери приживалку в собственном доме, убедив, что она сама не сможет распорядиться имуществом мужа. Женщина была настолько несамостоятельно, что поверила, что сбережений мужа не хватит на содержание дома, и сочла, что это родня ее содержит от доброты, а не она им позволяет жить в своем собственном доме.

Софи жила при матери на птичьих правах, с трудом отвоевала себе возможность получить образование, ее некому было защитить от придирок кузин и кузенов, иногда совсем не безобидных. Если она давала отпор обидчикам, те бежали к своим отцам, и доставалось Софи, поэтому в ее голове засела мысль, что нужно быть наглее и сразу говорить, что ее есть кому защитить, а также не сближаться ни с кем, чтобы не быть уязвимой. В комплекте с очень симпатичной внешностью, это порождало слухи о ее романах с высокопоставленными мужчинами.

На самом деле она была милой девушкой, просто одинокой и с комплексами, но я была уверена, что в случае случайной встречи даже с таким симпатичным мужчиной, как Томас, она довольно быстро испортила бы его представление о себе, ляпнув, что-то вроде: «почему вы хотите заплатить за ужин, вы что, думаете, я не в состоянии обеспечить себе пропитание?!» Милая внешность Софи сильно контрастировала с ее поведением, по крайней мере, если она волновалась. Только когда она начала доверять мне после того случая с ее начальником, она начала мне улыбаться и общаться мило и вежливо. Так что в личной жизни у нее определенно были проблемы: перед козлами, вроде домогавшегося ее гада, она терялась, а вот перед вежливыми и симпатичными мужчинами, с которыми бы и пообщаться ей, она строила из себя стерву. В общем, личную жизнь не я ей своим поступком испортила, там и так портить было нечего.

Успокоив себя такими размышлениями, я решила просто похоронить в памяти это происшествие и не вспоминать. А вот ощущение сытости, которое я приобрела, мне понравилось, хорошо бы научиться получать такие чистые и яркие эмоции и от других мужчин, но для этого нужно проникнуть куда глубже их повседневных мыслей и эмоций, а понять, что там под ними, чего они хотят от этой жизни. Возможно, даже «хотят» не то слово, «хотят» – это что-то разумное, осознанное, а тот уровень, который был нужен – это скорее что-то про подсознательные желания и образы.

Остаток дня прошел продуктивно и даже вдохновенно, я с удовольствием расставляла по полкам дела и заполняла карточки, успевая отшучиваться на ворчание господина Ульрика, а под вечер к нам заглянул с вопросом один работник, и я благодаря своей системе смогла самостоятельно и быстро ему помочь. Кажется, я вызвала этим недовольство начальника, но сама была очень рада.

Наконец, рабочий день подошел к концу. Я встретилась у проходной с Дениз и Лесли, мы оделись, весело переговариваясь и по привычке поспешили домой.

– А я хочу все же зайти в кондитерскую и прикупить тех конфет, – наивно причитала Дениз.

– Ты опять спустишь всю зарплату на сладости, а потом будешь страдать в двойном размере: и что денег опять нет, и что не влезаешь в свое любимое платье, – хмыкнула Лесли, зажигая трубку.

Мы успели спуститься с крыльца, среди других работников и посетителей, когда я увидела у ограды знакомую фигуру. Я не поверила своим глазам, притормозила и шокированно открыла рот – это был Томас, с которым я сегодня обедала. Моя сущность рванулась к нему навстречу, хоть и была сыта, но помнила прекрасный источник пищи, я с трудом себя удержала от перевоплощения прямо здесь у всех на виду. Оглянулась на светящиеся окна участка. Софи, как всегда, немного задерживалась на работе, чтобы не идти с нами до дома – стеснялась, ведь девчонки ее недолюбливали. Чтобы не чувствовать себя неудобно, она засиживалась минут на пятнадцать, но, если Томас останется во дворе, он ее дождется.

И что тогда будет? А что делать мне? Молча пройти мимо? Или вернуться, превратиться в Софи в укромном уголке и провести вечер с клерком?.. Нет, о чем я, нужно дать ему от ворот поворот, чтобы точно не возвращался! Или… что же делать?

Я растерянно замерла у порога, открыла свою сумочку, закопалась в нее, косясь на Томаса. Девчонки притормозили, чтобы меня подождать.

– Мне нужно вернуться в архив… я забыла расческу… вы идите, – наконец, пробормотала я.

– Да, ладно, пойдем домой, завтра заберешь, – отмахнулась Дениз. – Я дам тебе сегодня вечером свою расческу.

Лесли нахмурилась, пуская в холодный осенний воздух колечки дыма из трубки, глянула с прищуром на меня, а потом на ворота:

– Если у тебя какие-то проблемы, говори, мы поможем.

– Нет-нет, никаких проблем, мне просто надо задержаться, – зачастила я, пытаясь говорить более спокойно, но голос выдавал мое волнение.

– Ты сбегай за расческой, а мы подождем, – опять предложила Дениз.

Я вздохнула, собираясь с мыслями, а потом заявила:

– Знаете, я хочу подождать Софи. Нехорошо, что мы не дружим, все же живем в одном блоке в общежитии. Я вспомнила, что мы с ней договорились идти вместе. И не ждите нас, мы по магазинам еще пройдемся.

Дениз удивленно раскрыла рот, явно собираясь что-то сказать, но Лесли дернула ее за руку, взгляд ее стал мрачным и подозрительным:

– Помни, что, если ты нарушишь дисциплину общежития, тебя выгонят. В восемь вы должны быть дома. Никаких задержек, никаких скандалов, никаких неприличных выходок.