– …Значит, Африка? – Остелецкий подцепил на двузубую серебряную вилку маринованный грибок. – Но у нас там достаточно народа, или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. – согласился граф. – После заключения Триестских соглашений ситуация изменилась разительным образом. Египтяне, вытолкав англичан взашей, турок позвать назад забыли – и это при том, что именно османы более других помогли хедиву в этой войне, – а вот к нашим соотечественникам они вполне благосклонны. Суэцкий канал сейчас под контролем международного консорциума, где Россия играет одну из ведущих ролей, вот и хлынули русские дельцы в Египет. А что? Свято место пусто не бывает, оставшиеся после англичан лакомые куски требуется срочно переделивать.

– К сожалению, не только они. – заметил Остелецкий. – В докладах мелькало, что французы весьма активно лезут в Египет. У них в Северной Африке крепкие позиции, с опорой на Алжир – вот и не теряют времени. Как, между прочим, и турки – связи у них с египтянами всегда были крепкие, что политические, что коммерческие, что религиозные. Аден теперь турецкий, а вместе с ним и всё восточное побережье Красного моря. Вот и получается, что для России в этом наиважнейшем регионе места как бы и не остаётся.

– Ну, это, положим, преувеличение. – граф покачал головой.

– Российские деловые люди чувствуют себя в Александрии вполне комфортно, об этом наш египетский атташе регулярно пишет в своих докладах. Иные отчаянные типы даже поднимаются вверх по Нилу, собираются вести дела в самом Судане!

Остелецкий с удивлением покачал головой.

– И что, махдисты не против? Они европейцев, христиан не жалуют – режут, не разбирая кто перед ним, русский или англичанин.

– Так и есть. – подтвердил граф. – Однако, с тех пор, как Махди замирился с египетским хедивом, ситуация постепенно меняется, и мы внимательно за этим наблюдаем. Но там есть и иная возможность, с запада…

– Абиссиния? – понимающе кивнул Вениамин.

– Да. Большая, густонаселённая страна, одно из первых христианских государств в мире, изрядная часть населения которого исповедует христианство монофизитского, дохалкидонского толка – а, следовательно, по мнению наших отечественных отцов церкви, куда ближе к каноническому православию, нежели католики или, не к ночи будь помянуты, лютеране. И здесь для России открывается некий шанс, только вот воспользоваться им следует так, чтобы это выглядело не как прямое действие Империи, а как частная инициатива её подданных. Так сказать, неофициально – если вы понимаете, о чём я…

– Так называемый вольный атаман Николай Ашинов. – усмехнулся Остелецкий. – Казачье воинское поселение в заливе Таджура?

– Именно. До сих пор мы приглядывали за эскападами этого господина издали, не вмешиваясь. Но теперь, когда позиции России вокруг Суэцкого канала и Красного моря упрочились, он счёл, что его время пришло, и развил – пока только здесь, в России, – бурную деятельность в попытках найти кого-нибудь, кто окажет поддержку его проекту. Полагаю, и нам пришло время заняться им поплотнее [2] .

– И вы хотите…

– Чтобы вы взяли это на себя, Вениамин Палыч.

Юлдашев раскрыл портфель, который принёс собой, выложил на крахмальную скатерть пухлый бювар. Услужливый официант во фраке сунулся, было, сдвинуть столовые приборы и тарелки, но граф нетерпеливым взмахом ладони отослал его прочь.

– Здесь то, что мы знаем об Ашинове, самые выжимки, разумеется. Если вам понадобятся сырые материалы – я распоряжусь, всё будет предоставлено в ваше распоряжение. С моей стороны одно пожелание: возьмитесь за это дело сейчас же, немедленно.

Он помолчал немного и добавил, уже вполголоса.

– Боюсь, у нас с вами совсем не осталось времени. Этот господин, Ашинов – особа чрезвычайно деятельная, и если мы не вмешаемся прямо сейчас – он способен наломать дров и напрочь изгадить такую перспективную идею.

Санкт-Петербург, Роты Измайловского полка.

Выйдя из «Донона», Остелецкий не стал брать извозчика, а пошёл, не торопясь, по набережной Мойки в сторону Крюкова канала. Пересёк Фонтанку по Египетскому мосту и оказался в «Латинском квартале» занимающем большую часть Рот Измайловского полка. Это была вотчина студентов Императорского Университета, Технологического института, Путейского, Института Гражданских инженеров и прочих высших учебных заведений столицы. Здесь, в Четвёртой Роте, он снимал небольшую, но уютную квартирку на третьем этаже дома, принадлежащего мещанину Кудрявцеву. Вообще-то, жильё в подобном месте никак не подходило для флотского офицера, но то была каста, связывающая своих адептов массой условностей. Когда-то и Остелецкий принадлежал к ней – другой бы на его месте огорчился, лишившись привилегированного статуса, но только не Вениамин, испытавший даже своего рода облегчение. Тем более, что требования к офицерам по Адмиралтейству в повседневном быте были заметно скромнее, и это, безусловно, облегчало ему жизнь. В сознании общества он теперь был ближе к чиновникам, инженерам, путейским, а потому другие обитатели доходного дома не удивились такому соседству. Поблизости, он обычно и ужинал – в трактире, что расположился в двух домах дальше. Кормили здесь сытно и недорого, что, конечно, так же не подобало капитан-лейтенанту Императорского флота, однако вполне годилось скромному то ли чиновнику, то ли инженеру, каких по Адмиралтейству служит несчитано, лишь по недоразумению носящему морскую, с серебряными вместо золотых пуговицами форму. Завсегдатаи трактира, как и соседи Остелецкого по дому, его присутствием не тяготились, разговоры в трактире велись самые, что ни на есть вольнодумные, без оглядки на чужаков, которых здесь, считай, и не было. У него завелись даже приятели среди студентов-завсегдатаев трактира, в том числе, и весьма революционно настроенных. Эти молодые люди были уверены, что новый знакомый, хоть и носит мундир, но служит в каком-то техническом комитете, а значит – свой брат, интеллигент, либерал. И, соответственно, позволяли себе высказываться при нём довольно откровенно.

Впрочем, к чести Вениамина следует сказать, услышанное никогда не уходило дальше него самого. Он искренне полагал, что наблюдение за неблагонадёжными личностями есть дело чинов Жандармского Корпуса и полиции; он же, как профессиональный разведчик, просто обязан быть в курсе умонастроений не только за границей, но и здесь, в своём Отечестве.

Но сегодня Остелецкий ужинать не стал, купил по дороге несколько пирожков у разносчика, попросил дворника поставить самовар, а сам засел за изучение полученных документов. В разговоре с Юлдашевым он сделал вид, что знаком с историей вопроса – но на самом деле, всё, что знал Ашинове, было почерпнуто из нескольких наискось просмотренных газетных статеек. Теперь следовало вникнуть в тему поосновательнее – Юлдашев многое прощал своим «аналитикам», но только не умственную леность и неизбежно вытекающие из неё некомпетентность и ошибки.