Вот уж кто поистине в поте лица трудился в предсезонный период, так это физкультурные сановники. Природа обделила их памятью (они постоянно «забывали» о принимаемых ими же решениях), зато сторицей компенсировала этот недостаток весьма буйной фантазией. Реформаторский зуд ни на секунду не оставлял их в покое.

По итогам предшествующего чемпионата группу «А» должны были покинуть «Металлург» и «Стахановец». Горняков в очередной раз «выпроводить» попросту «забыли». Правда, не стало в группе сильнейших «Металлурга» — по той причине, что его просто… не стало. Равно как не стало «Локомотива», «Торпедо» и «Крыльев Советов». На «руинах» четырёх этих клубов были созданы две команды профсоюзов. В первую включили также лучших игроков Сталинградского тракторного завода (Г. Иванов. С. Проценко, В. Проворное, А. Пономарёв) и «Стахановца» (Г. Балаба, Н. Яковлев).

ЦДКА стал именоваться «Красной Армией». В ведущую группу вместо двух команд включили четыре. Причём на законном основании — только ленинградский «Спартак». «Пригласительный билет» почему-то выдали шестой команде группы «Б» сезона 1940 года — минскому «Динамо», но оставили без внимания победителя турнира ленинградскую «Красную зарю» и бакинский «Строитель», занявший третье место…

В 1941 году Всесоюзный комитет утвердил новое положение об обязанностях игроков. Футболисты обязаны были выполнять положение о футбольных командах, соблюдать правила игры, выполнять установленный тренировочный режим, сдать нормативы II ступени комплекса ГТО, работать над повышением техники и физической подготовки. Кроме того, каждому футболисту вменялось в обязанность «активно вести общественную работу, передавать свой опыт молодым игрокам…»

Что касается прав футболистов, начальство было не так щедро. Разрешалось им только в течение декабря, да и то лишь с санкции Всесоюзного комитета, менять команду.

В целях «существования в командах полноценного качественного дубля… улучшения учебно-тренировочной работы, правильного распределения нагрузки игроков в течение сезона» количество игроков увеличивалось с 22 до 27.

Ликвидировалась должность начальника команды. Теперь его функции передавались тренеру. Это было веление времени: сосредоточение власти в одних руках происходило на всех уровнях сверху донизу. Новый начальник отдела футбола при Всесоюзном комитете В. Никитин так объяснял целесообразность этого решения: «…тренер, являясь центральной фигурой в команде мастеров, получил соответствующие своему положению права. Принцип единоначалия повышает ответственность руководителей команд и позволяет улучшать состояние трудовой дисциплины».

Существенные изменения произошли и в составе футбольной секции. В неё вошли бывшие и действующие футболисты — Ал. Старостин, Б. Апухтин. В. Алякринский, тренеры — М. Сушков, М. Товаровский, судьи — П. Гецман, С. Хавчин, В. Воног, П. Парсаданов, а также общественники — М. Мичурин. В. Тараскин. И. Дуарский…

Впрочем, эта организация влияла на футбольные дела в той же мере, в какой в недалёком прошлом народные заседатели — на судебный процесс.

Определившись с составом участников чемпионата, спортивное руководство выработало и Положение о первенстве, внеся в него некоторые изменения. Когда в 1940 году тбилисский «Локомотив» вынужден был покинуть группу «А», недоиграв всего шесть матчей, результаты всех его встреч были аннулированы. В случае повторения подобных происшествий новое Положение предусматривало два возможных варианта: «Если команда выбывает из соревнований, сыграв менее половины матчей, все её результаты аннулируются. Если же она сыграла более половины, то в оставшихся играх её противникам засчитывается по два выигрышных очка». Если бы этот пункт Положения был принят годом раньше, итоговая таблица 1940 года выглядела бы иначе. В 1941 году уже все места при равенстве очков должны были определяться соотношением мячей. Переигровка за первое место не предусматривалась.

Сильнейшую группу предстояло покинуть только команде, занявшей последнее место. О пополнении группы «А» не говорилось ни слова. Организаторы турнира намеревались все матчи, назначенные к переигровке, провести до его завершения.

Обстоятельства не позволили проверить, насколько скрупулёзно были выполнены все пункты нового Положения. Хотя предшествующий опыт не мог не вселять, мягко говоря, изрядную долю скептицизма. О чём свидетельствуют и факты, поддающиеся проверке.

Перед началом сезона было всенародно обещано: «Утверждённый календарь игр будет незыблемым на протяжении всего розыгрыша. Игры не отменяются и не переносятся при любых обстоятельствах». Вы чувствуете, какой непоколебимой уверенностью пронизаны каждое слово, каждая буква данного обещания? Но уже в первый день чемпионата его сдуло, как пожухлый осенний лист при лёгком дуновении ветерка.

Сезон был открыт необычайно рано — 27 апреля. В Москве это сделать не удалось. В тот необычный год и природа вела себя необычно: перед игрой в столице повалил такой обильный снег, что два московских матча пришлось перенести на более поздние сроки.

Сезон же на московском стадионе «Динамо» был открыт 3 мая встречей армейцев с динамовцами Ленинграда. Судя по аудитории (около шестидесяти тысяч зрителей), вызвала она немалый интерес. Однако праздник был омрачён необычной для такого рода встреч жестокостью: «Зная, что у Федотова больная рука, ленинградцы (особенно Лемешев) грубили, и в конце концов Федотов покинул поле. Забелин и Щербаков откровенно били друг друга по ногам, грубили Гринин, Лясковский, Шапковский. В первом тайме москвич Тарасов головой ударил Викторова, и. наконец, во втором тайме ленинградец Николаев ударил по лицу москвича Щербатенко», — сокрушался очевидец этого зрелища на страницах «Красного спорта».

Всем нам известно, что в футбол играют далеко не ангелы, и подобных эксцессов на наших стадионах было немало. Необычными в этой истории были санкции, особенно их диапазон и суровость. В те годы, когда человеческая жизнь была девальвирована, спортсменам, и особенно футболистам, в целом везло. Их щадили. На многочисленные нарушения смотрели сквозь пальцы, а если и наказывали, то часто лишь символически. А тут вдруг обрушились громы и молнии не только на «отличившихся» на поле, но и на тех, кто находился вне его пределов. Суд был скорый и суровый, о чём поведал своим читателям «Красный спорт» 13 мая в заметке «Грубияны наказаны»: «…Игрок Николаев («Динамо») дисквалифицирован и отчислен из состава команды на год, игрок московской команды Тарасов (в будущем известный хоккейный тренер. — А.В.) дисквалифицирован до 15 июня 1941 года. Ленинградец Лемешев получил выговор, капитанам команд Лясковскому и Алову объявлен строгий выговор за недисциплинированное поведение и непринятие решительных мер к устранению грубости.

Судье мачта т. Онищенко ввиду того, что он не справился со своими обязанностями, оставил безнаказанным ряд фактов недисциплинированности и не сумел пресечь грубость, понижена судейская категория (вместо всесоюзной — республиканская).

Старший тренер команды Красной Армии т. Бухтеев и тренер «Динамо» М. Окунь в соответствии с решением Всесоюзного комитета от работы освобождены. Тренером команды Красной Армии назначен заслуженный мастер спорта, орденоносец подполковник П. Ежов».