1:1

Сучка.

Поднявшись на тридцать второй этаж, Тина выходит в пространство просторного коридора. В зоне ресепшн — никого нет. Наверное, секретарша отлучилась припудрить свой нос, но Тина не хочет её дожидаться. Она уверенно подходит к кабинету с табличкой “Глен Кристофер Васкес” и, постучав дважды, открывает дверь. По ту сторону её встречает холодный и пронзительный взгляд голубых глаз. Насколько Тине известно, у Глена статус беты, который окрашивает радужку в ярко — синий, но сейчас это его натуральный цвет глаз.

— Проходи, — вместо приветствия говорит тот.

— Здравствуй, Глен.

Тина садится на стул, стараясь держать спину прямо. Лучше не открывать лишний раз рот, чтобы ничего не испортить, поэтому она будет молчать.

Молчать, пока её о чем — то не спросят.

— Знаешь, девочка моя, я до последнего был уверен, что ты отменишь запись, — Глен покручивает в пальцах перьевую ручку, которая стоит, наверное, дороже, чем весь её дом. — Но малышка — Тина умеет удивлять, не так ли? Чего только стоит твоя просьба закрыть воспоминания о моем горячо любимом племянничке.

Тина оглядывается по сторонам, осматривая кабинет: бежевые кожаные кресла и диван; письменный стол из дорогих сортов дерева; стены, выкрашенные в черный цвет, увешаны патентами и наградами. На полу белоснежный паркет, а в приемной — грудастая блондинка с ярко накрашенными губами. Кажется, её зовут Патрисия или, может быть, Стэф. Тина никогда не стремилась запомнить эту кучу имен, тем более что они очень часто менялись.

Переведя взгляд обратно на Глена, Тина улыбается краешком губ:

— Я пришла к выводу, что твоя ненависть ко мне куда больше, чем любовь к Ноа. Ничего оскорбительного — чистая констатация факта, — Тина пожимает плечами и достает из кармана красной клетчатой рубашки две свернутые купюры. — Я знаю, деньгами ты можешь задницу подтирать, но здесь двести долларов, ровно. Если ты откажешься, я поеду в Сан — Франциско.

— А что, если я прикажу внести твою кандидатуру в черный список? — Глен ехидно улыбается и поднимается со своего трона, выходя из — за стола. На нем шикарный деловой костюм, волосы идеально уложены, а в глазах убийственная хитрость. Глен — очень опасный зверь, Тина всегда начеку рядом с ним. — Это ведь конфликт интересов. Ноа с меня три шкуры снимет, когда узнает о моем согласии, а я весьма обеспокоен своим здоровьем, знаешь ли.

— Не знала, что у оборотней несколько шкур, — хмыкает Тина, сдерживая порывистый смех. — Наверное, и линька у вас тоже по расписанию?

— Будешь много шутить, малышка, к утру собственное имя не вспомнишь. Имей это в виду. Мне достаточно засунуть в твою шею четыре когтя, и Тины не будет существовать, — Глен подходит к стулу, на котором сидит Тина, и склоняется так низко, что можно ощутить на своем лице его горячее дыхание. — Давай так, если ты выкладываешь из карманов все свои сбережения, то Ноа никогда не узнает, что ты была в моем кабинете. Давай проверим, как сильно ты хочешь забыть моего племянника.

— Не сомневайся во мне, — Тина достает из кармана последние сто баксов и крутит ими перед лицом Глена. Ему нахрен не сдались эти деньги, он просто играет с ней. — Это все мои сбережения, можешь проверить карманы. Так когда приступаем? Вроде, ты должен задавать мне вопросы о здоровье и прочую стандартную хрень? Я готова.

Глен с улыбкой отстраняется и, забрав деньги из её рук, отходит обратно к столу.

— Патрисия! — зовет он.

Все — таки Патрисия, хорошо.

Секретарша заходит в кабинет и уверенным шагом направляется к ним.

— Выполняй свою работу, милая.

Глаза Патрисии окрашиваются желтым цветом, выдавая статус омеги.

— Миссис Фьюринг, — протягивает приятный женский голос прямо над ухом. Тина ведет плечами, сбрасывая дискомфорт от неприятной близости, — прошу вас, закройте глаза и наслаждайтесь.

Спустя мгновение в его шею вонзается тонкая игла.

Тина накрывает ладонью место укола и смотрит на Глена непонимающим, испуганным взглядом.

— А как же вопросы? — спрашивает Тина заплетающимся языком. Слабость окутывает постепенно, волной поднимаясь от пяток и выше. Это ужасное ощущение — когда ты не можешь сопротивляться, словно подписывая себе смертный приговор. — Как же… устав… и, черт, какого хрена?

— Зачем мне лишние вопросы, если я все равно знаю ответы на них? — Глен подходит ближе и кладет свою руку на плечо Тины. Очертания размываются, комната плывет в бесконечном хороводе разноцветных вспышек, солнце в окне слепит, да и вообще кажется ненастоящим. Какой — то надоедливый фонарь, что бьет ярким светом прямо в глаза. — Надеюсь, ты попросила встретить тебя после процедуры, потому что мои услуги таксиста тебе точно не потянуть.

— А как же… палата? — хрипло спрашивает она.

Двадцать четыре часа — вот срок, после которого ты приходишь в себя и можешь безопасно передвигаться по городу, не боясь за свою жизнь. В договоре должна быть палата на целую ночь. Тина сказала отцу, что ночует у Мэттью, будет странно, если она приедет в таком состоянии средь бела дня.