ГЛАВА 23

БЕЛОВ

Азиза стояла у окна, сложив руки на груди, с выражением полнейшего отчаяния на лице. Слезы продолжали литься по щекам, что было для меня странным. Не первый раз она заставала меня с кем-то, и это всегда обычно заканчивалось типичной ссорой, до рукоприкладства и подобной истерики не доходило. Видимо, у каждого есть свой предел.

—Нам надо поговорить, — начал я спокойно, вполне осознавая, что любое слово может вылиться в новую истерику.

Молчание было мне ответом. Она так и стояла спиной, подрагивая, словно от холода. В последнее время Азиза похудела, стала бледнее обычного. Причины могли бы быть разными, конечно, но мне кажется, она подсознательно понимала: Маша — это другое и никак не сравнится со всеми девушками, которые были до нее. Как любая женщина, она чувствовала приближение конца даже таким странным отношениям, что были у нас.

—А знаю дословно все то, что ты хочешь мне сказать, Белов.

—Ты понимаешь, что дальше так жить нельзя? Мы гробим друг друга. Это неправильно и нездорОво, — я подошел к окну, стоя параллельно к своей жене. Мимика ее лица — нечитаемое полотно без чувств и эмоций.

—Кто в этом виноват?

—Риторический вопрос, — переводя взгляд в ночную тьму, прошептал я, отчетливо зная ответ на этот вопрос.

Мы молчали, но теперь такая тишина вызывала приступы тошноты и отчаянное желание покинуть комнату, выйти туда, где был кислород. Здесь же его не хватало, было одно удушье, повисшее между нами.

—Я подаю на развод.

Секунда, вторая, и вдруг послышался стук битого стекла. Это телефон Азизы разбился о мраморный пол. А ощущение, будто мы жизнь разломалась на мельчайшие кусочки.

—Нет. Нет, нет! — начала шептать, словно в бреду, хватаясь за голову. Она тяжело задышала, и было похоже на то, что сейчас, стоя в моем кабинете, Азиза задыхалась от боли.

—Послушай, ты пойми, что это не любовь, это слепое желание обладать, и это пройдет. Я обеспечу тебя психологами, отправлю туда, куда хочешь и буду давать все. Все будет у тебя, вне зависимости от того, моя ты жена или нет, ведь ты по-прежнему мать моего ребенка и не чужой мне человек, — я бережно обхватил руками лицо Азизы, всматриваясь прямо в глаза. Повторяя чуть ли не по слогам, но она медленно начала бить меня кулаками по груди, а затем сильнее и сильнее.

—Нет! Не будет никакого развода, — она скривилась от боли и шептала только одну фразу, не пытаясь вырваться из моих рук.

—Будет, Азиза, будет, я жить с тобой больше не буду. Я не могу это все выносить больше и, самое главное, я не хочу, не хочу, потому что я не люблю тебя, не любил и никогда не полюблю. Что бы ты ни делала, как бы ни старалась. Зато ты можешь найти того человека, который увидит в тебе всю твою красоту: душевную и физическую. Ты достойна лучшего, и это лучшее может появиться у тебя в самое ближайшее время, только отпусти меня, пожалуйста. И откроется сразу много дверей и уйма возможностей.

—Нет, я уйду навсегда, и это будет твоя вина.

Вполне осознав намек, я схватил ее за шею и притянул к стене, шепча лишь одно:

—Ты о сыне подумай, ты мать в первую очередь. Не смей. Не смей даже мысли такие допускать, блядь. Никогда! — снова и снова мы возвращались к одному и тому же. Но в этот раз я поступил суровее, не сдерживаясь и никак не цепляясь на крючок мнимых угроз. —Ты Рустама любишь больше жизни, неужели ты так легко откажешься от него? Совсем все равно? Как он будет это переживать? — в ее глазах была бездна из боли, а сквозь ее слезы вряд ли что было видно. Она смотрела сейчас в пустоту, хватая ртом воздух. Я уперся лбом рядом с ней, чувствуя, что это даже не конец сражения.

—Неужели ты никогда не испытывал ко мне хотя бы симпатии? — она продолжила, давя на мозоль.

Как мне выразить словами то, что я к ней чувствовал, если я не чувствовал ничего, кроме уважения как к человеку, который родил мне сына? Как?

—Столько лет попыток и сражений, Белов, было за тебя, и все ушло в мусорку одним днем. Вот так просто ты выкидываешь меня.

—Я не просил тебя сражаться, Азиза, я ничего из этого не хотел, но я положил свою жизнь к твоим ногам, и больше я так не хочу. Теперь мне хочется пожить для себя.

Азиза рассмеялась безумно, прикрывая рот рукой.

—С ней, да? С ней будешь жить?

—Нет, представь себе. Я потерял голову, несомненно, но не трону ее и пальцем, — сказав правду, я ощутил очередной удар молота по виску. Пришлось прикрыть глаза, чтобы выстоять.

—Боже, что я вижу, что же я вижу. Худший кошмар из всех. Такой же взгляд у тебя был на нее, точно такой же, — она снова расплакалась, начиная завывать, как раненый зверь, и стекать по стене вниз, усаживаясь на пол.

—Встань, у тебя цистит, думай о себе, — прошипел я сурово, хватая ее за под руки и насильно поднимая, удерживая, ведь стоять она не хотела.