??????????????????????????Вдох-Выдох.

Маша не видела Буйвола. Из дома тогда не выходила, а он у меня непоседа. Побегать по лугу, спрятаться в болоте — это да, иногда и сам найти его не мог.

Мягко обхватив добровольно поданную мне руку, я прошептал тихо:

—Не тронет, он не тронет тебя, не бойся.

Буйвол же молодец, бег ослабил, и очень скоро медленно подошел к Маше и ткнулся носом в коленку.

—Он хочет познакомиться, можешь погладить его, все хорошо.

Маша перевела на меня растерянный взгляд и прикусила бледную губу. От простого действия я напрягся во всех ненужных сейчас местах. Черт.

—Какой ты большой! — несмело улыбнувшись, девчонка опустилась на корточки и протянула руку к пушистой шерсти Буйвола. А он рад стараться, сразу упал на бок. Давай, мол, гладь меня, рабыня.

—Любит внимание. Буйвол.

—Давно он у вас…тебя? — она гладила Буйвола и не смотрела на меня. Боялась? Я тоже в какой-то степени боялся. Своей реакции на нее.

—Давно, я его спас щенком, вот вымахал медведь, — я криво ухмыльнулся, когда Буйвол соизволил встать и подойти ко мне, чтобы приложиться мокрым носом о ладонь.

Мы зашли в дом и остановились в комнате, в которой когда-все закончилось, не начавшись как надо.

Маша смотрела на меня заплаканными глазами, а я тихо себя ненавидел.

ГЛАВА 7

МАША

Сложнее всего казаться спокойной, когда тебя ломает вдоль и поперек, вытягивая все жилы. Ступив в дом, я решила не ждать, кто бы первый начал разговор. У меня хватало слов и даже решительности. Сжав руки в кулаки, я поглубже втянула воздух в легкие, и перевела серьезный взгляд на Белова. Он стоял на большом расстоянии от меня и скрупулезно рассматривал каждый сантиметр моего тела. Словно впервые видел вообще и пытался докопаться до никому неизвестной истины. От этих взглядов становилось невыносима жарко, и цепочка мыслей обрывалась, слетая как бусины разорванного браслета на пол.

—Вы сами…— лицо Саши моментально нахмурилось сильнее. —Ты сам от меня отказался. Но это и правильно, мы люди из разных миров. И я слишком далеко от твоего.

Горло стянуло и во рту пересохло давно. Я натянулась струной в попытке выглядеть самодостаточной. Хотя почему выглядеть? Таковой и была.

—Я дал возможность тебе уйти несмотря на то, что больше всего в жизни я хотел забрать тебя себе и жить так, как мне хотелось. Я не искал, не узнавал, просто вырвал тебя, считая, что только так будет правильнее в первую очередь для тебя. Мне не семнадцать и даже не двадцать пять. С высоты прожитых лет в голову хочешь или нет втемяшивается мудрость. Думаешь, не понимаю, что я для тебя такой себе вариант? Думаешь, я не сходил с ума или не продумывал варианты? Я не хотел, чтобы рядом со мной ты пострадала и дал карты в твои руки. Ты же пустила их на ветер, и теперь стоишь тут, дрожишь.

Он медленно подошел ко мне, шепча утробным голосом:

—Ты смотришь на меня и в глазах далеко не страх. И дрожишь ты тоже не от него. Мы знаем, почему ты приехала. В глубине души ты тоже знаешь.

Я отрицательно махнула головой, сжимая руки в кулаки.

—Я приехала к отцу.

—Ты могла встретиться с ним в любом другом месте.

—Не надо сворачивать на меня все! Я для вас тоже мало существовала, тут лишь бы успеть время провести со всеми теми, с кем ты спал.

Кривая ухмылка в ответ заставила меня напрячься.

«Вы» и «ты» сливалось воедино. Я кинула ему эту фразу, ощущая на щеках слезы. Обиды и разочарования. Внутри давно кровоточила рана совсем как выжженная земля от разорвавшегося снаряда. Тыльной стороной ладони я смахнула слезы и вскинула руки перед собой в защитном жесте. В них сразу же нахрапом впилась литая мужская грудь.

—Не надо на меня все сворачивать.

—Ревнуешь. Я не был монахом. Но всех, с кем я спал, даже не помню и этим, разумеется, не горжусь.

Шаг ближе. Острие ножа в миллиметре от моей кожи. Предчувствие опасности иногда страшнее самой опасности.

—Я представлял всегда тебя. Румяную кожу, — длинные пальцы мягко коснулись моего лица, оставляя на ней огненные отметины. — Пухлые губы, — рука уверенно сместилась к губам, нажимая на нижнюю, — твой запах до сих пор стоит у меня в носу, и я на нем торчу как наркоман на героине, —нос уперся в щеку и скользнул к уху.

Я не дышала и не двигалась, только зажмурилась. Именно так пыталась отрицать вязкую реальность, подступающую ко мне бешеным потоком. По позвоночнику стекало отчаяние.

Эти разговоры не были правильными, и я не знала, как все прекратить. Как заставить руки ударить. Как заставить голос провопить.

—Это неправильные, больные чувства, а скорее даже просто похоть, Саша. Я никогда не стану одной из тех, кого ты привык иметь. Я не про секс, Саша. И не надо делать мне больно…я ничего плохого тебе не сделала.

В моих словах мольба, а в теле сплошная боль. Саша стер мои слезы ладонями и прижался своим лбом к моему, непрерывно всматриваясь в глаза.

—А что если я хочу тебя на всю жизнь, а не на одну ночь? Что если мне дышать без тебя сложно?

Сердце пропустило удар и предательски сжалось. Он не пьян и в своем уме, чтобы достаточно четко расслышать однозначные слова и считать мою неоднозначную реакцию.