Шрифт:
– Эм… - замялась я. Что мне с ними делать? Лопаточный магазин устраивать?
– Тут ставь! Тут! А то упрут! Знаю я их! Чуть что плохо лежит, сразу тащат! Я так всегда делаю! Все в дом, все в дом! – засуетился домовой. Он ловко соскочил со скамьи и бросился обнимать мешки, словно родные.
– Может, они на мельнице постоят? – спросила я с сомнением, понимая, что в избе и так тесновато.
– Какое на улице! Это же мука! – завопил домовой, любовно прижимаясь к запасикам. – С одно мешка одну лопатку муки нам оставляют и отсыпают. Плата такая! Или что? Хобяка бесплатно работает?
– А кто-то даже две! Когда я из темноты глазами сверкну! – расхохотался Хобяка, оскалив острые зубы.
– А мы только что о тебе говорили! – заметила я, поглядывая на домового. Тот сделал вид, что превратился в молчаливую галлюцинацию.
– Болтать – не мельницу крутить! Пошел я дальше работать! – вздохнул Хобяка, пока я подходила к мешкам.
И правда, в развязанном мешке была мука. Домовой уже все изгваздался в муке и напоминал пушистое, чихающее облачко.
– А деньгами брать нельзя? – спросила я, ожидая чего-то другого.
– Мука получше всех денег будет. Не будешь же ты гроши грызть, когда голод придет! – бросил домовой с укором. И тут же спохватился. – У меня корова не доена, и дите не кормлено! Наконец-то хозяйство налаживаться стало. Мука и молоко! Зажиточные мы стали! Теперь перед другими домовыми не стыдно похвастаться! И масло сделать! И сыр… Ммм…
Бесы все еще обсуждали между собой чудесное спасение. И смотрели на меня с благодарностью, как вдруг в дверь снова застучали.
Я открыла, видя на пороге беса с мешком.
– Пусти, - произнес он, вжимая голову в плечи.
– Эм… А ты кто? – спросила я, поглядывая на гостя. – У меня как бы все дома!
– ? Я старый бес твоего папки! – замялся бес. Выглядел он, как престарелый облезлый козлик и ходячая иллюстрация к «все мужики – козлы!».
– Значит, ты Алексашкин? – насторожилась я, намереваясь закрыть дверь. Как вдруг к нему ломанулся Лябзя с репейком на хвосте. Глаз у него уже выглядел получше.
– Пусти его! – внезапно произнес Лябзя, обменявшись парочкой фраз на странном языке с незваным гостем. – Он тебе служить хочет! Он видал, как наша Настенька за беса бросилась в бой! Как она меня спасала! И теперь так же хочет! Чтобы за него хозяин заступался!
Ого! Я даже не ожидала.
Козлик переминался с копытца на копытце, осматриваясь по сторонам.
– А, правда, что здесь выходные дают? – спросил он в пол голоса, так, словно я тут тайный притон устроила.
– Да! У нас тут и путешествия есть! Мы девку одну возили! Нам понравилось! Ей сначала не очень, а потом уезжать не хотела! Хорошо там, на Бали. Еле нашли, где это!
– вклинился Михрютка, высовывая голову на улицу.
– Ну, проходи, - согласилась я, понимая, что все равно придется кредит на бесов брать, чтобы Алексашку одолеть.
Один лишний бес тоже неплохо. Много места не займет, я так думаю.
– Ребята! Нас берут! С выходными! И Бали! – крикнул Козлик. И тут в кустах, начинают загораться глаза. На дереве, среди темных веток тоже.
Ого… Это что? Все ко мне?
– А мы тут с подарком! Это – тебе! – сунули мне мешок, а сами бесы ломанулись в избу.
– Караул!!! – взвизгнул домовой. – Это что такое? Это что за кишмя кишит! Потом будут говорить, что у нас тут всю ночь пляски и гармонь! Настя! Ты выбирай! Либо они - либо я!
– Тетечка, дай работу! – хором взвыли бесы. А я покачнулась. – И скорлупки! И погреб! Чтобы молнией не убило!
– Тьфу ты! Только от вас избавился! – заворчался мешок сиплым голосом старого мельника.
Глава шестьдесят третья
– Настя! Настя! Ты в своем уме!
– суетился домовой, пытаясь прогнать бесов из избы. – Пошли вон отсюда! И так надо мной другие домовые смеются! Говорят, задави хозяев потихоньку и живи спокойно! А то понатаскают бесов! Шу! Шу! Нечего мне тут копытами своими…
Домовой суетился, а потом умаялся и сел на скамейку, обмахиваясь лапой.
– Фух!- выдал он. – Поругался для приличия? Поругался! А теперь сами расхлебывайте!
Я проверила Миленку, а потом втащила мешок в дом.
– А нежнее можно? А то мной все буераки пересчитали! – ворчал мешок, а мне не хотелось его развязывать.
– Ба! – опешил домовой, передумав исчезать. – Хозяин! Ты ли это? Неужели ты явился? Скажи это бабе неразумной, что домовые с бесами не уживаются!
Пушистая лапка развязала мешок, а оттуда высыпались конечности и выкатилась возмущенная голова упыря.