Но прошлой ночью с ужином мне передали записку. Я должна быть готова, к 10 часам у заднего входа меня будут ждать. Всю ночь меня трясло точно в лихорадке — довериться или это такой хитроумный план Влада. Вывезут меня в лес — и всё, пропала без вести. Но тогда зачем такая секретность и бутафория с пробегом? Хотели, чтобы добровольно ушла? Смешно- с торгового центра почти в бессознательном состоянии забрали, а из дома нужно, чтобы сама?

И, все же, к десяти часам, нервно прикусывая губы, я стояла у заветной двери. Там меня встретил молчаливый охранник, которого я пару раз раньше видела в доме- Влад, сократив до минимума домашний персонал, будто в противовес нанял дополнительную охрану. Кивнув на угол, что не просматривался камерой, охранник сунул мне в руки пакет. Форма охраны. "Переоденьтесь"- бросил он, отворачиваясь. Я наспех натянула на себя форму, утонув в ней. Но самое страшное — обуви не было. Форма охранника в сочетании с моими домашними розовыми туфлями со смешными помпонами…Это провал. Но на мои попытки обратить на это внимание, охранник лишь надвинул мне на глаза кепку, и больно ухватив под локоть почти силком потащил к воротам.

Испугавшись, я дернулась в сторону, но он лишь крепче сжал пальцы, оставляя синяки на руке. Точно, наплевать на форму, на всё- меня везут убивать! Охранники на входе в сговоре. И всё равно что-то не сходилось.

Но когда в заднем окне припаркованного неподалеку от ворот автомобиля я увидела взволнованноп лицо Протасова, то едва не закричала в голос от облегчения. Я спасена! Спасена! Боже мой!

Всю дорогу к дому Арсений Михайлович с широко раскрытыми от ужаса глазами слушал, что мне пришлось пережить. Он лишь пару раз задал уточняющие вопросы, а в остальном же молчал, ласково обнимая меня за плечи. Конечно, я не рассказала о том, как Влад мучил меня по ночам. О шрамах, что остались на теле и душе. О том, как однажды он привел в дом проститутку, заставив…Нет, я даже сейчас не могу без приступа тошноты вспоминать всю эту мерзость! А он тогда смеялся, упрекая меня в отсутствии любви к нему. Кричал, что любящая жена готова всегда угодить мужу в постели. Кричал, пока голова девицы была зажата меж его ног, методично двигаясь вперед-назад.

— Ничего, ничего, Милочка, всё будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. — по-отечески похлопывал он меня по плечу, прижимая к себе- Не плачь, все закончилось.

В доме крестного я начала оживать. Не было больше ни той Милы- робота, что стремилась угодить вечно недовольному ею мужу. Не было и запуганной потерянной Милы, которая осталась совсем одна. Арсений Михайлович старался проводить со мной как можно больше времени, вырываясь с работы или приглашая куда-то поехать вечером. Общение с ним доставляло одно удовольствие — умный, начитанный, умеющий не только отстоять свою точку зрения, но и аргументировать ее так грамотно, что оппонент невольно задумается- а так ли он прав. Чувство юмора крестного, запомнившееся мне ещё с детства, потихоньку заставляло вылезать из того панциря безразличия, которым я окружила себя. Иногда мы даже выбрались в гости к его приятелям с семьями, хоть первое время мне было страшно, что посреди милого семейного ужина заявится Влад с охраной, потребовав меня назад. Но, как ни странно, от Влада не было никаких напоминаний о себе. Арсений Михайлович как-то, в ответ на мой вопрос, лишь усмехнулся, бросив, что Влад, видно, упивается временной властью и деньгами, наивно считая, что раз я не борюсь за них, желая скорее получить развод, то сдалась, сломалась окончательно. Я тогда удивилась самой себе, что так злорадно мечтала полночи увидеть лицо Влада, когда он узнает, что я не только заново вышла замуж, но и потребовала всё обратно, через суд. Впрочем, даже несмотря на его издевательства, какая-то часть меня, видимо, врождённое чувство справедливости, была готова после суда вернуть ему часть бизнеса. Он заслужил, столько прожив ради него с той, от кого " воротило каждый Божий день", как заявил он когда-то. Да и в компании, всё же, работал. Мне вообще хотелось выпутаться из всей той грязи, забыть, как страшный сон.

***

— Точно Даша. — выдохнул Протасов, когда я, вместо того, чтобы взять одно пирожное с большого блюда в центре стола, положила себе на тарелку несколько, принявшись по кусочку откусывать от каждого.

Я в недоумении подняла глаза- о ком это он? Его жену звали Натальей. И тут до меня дошло — это он о моей маме.

— Да, — кивнул Протасов в ответ на мой невысказанный вопрос — Я о твоей матери. Мы с ней были долго знакомы, ещё со школы. Мы и дальше учились вместе, в одном университете.

Мои брови взлетели в удивлении — а я отчего-то всегда считала, что Арсений Михайлович- друг отца, поэтому его и пригласили быть моим крёстным.

— Расскажите о ней, — попросила я, отставляя кружку с горячим какао.

Взгляд Протасова подернулся лёгкой дымкой, он уронил голову на ладонь, уперевшись локтем о стол.

— Ну, — голос его зазвучал фальшивой радостью. Будто ему было больно вспоминать- Сладкое, могу сказать, она любила как и ты. Помню, классе в девятом, когда у нашего одноклассника отец привёз из зарубежной командировки кучу всяких сладостей, ну, знаешь, вроде батончиков и жевательной резинки, Дашка, которую этот одноклассник угостил шоколадкой, устроила мне такую выволочку. Сказала, что зачем я ей сдался, если не могу даже сладостей нормальных принести. Мне тогда — он хмыкнул — Как бы это банально ни звучало, пришлось по ночам вагоны разгружать, чтобы маму твою порадовать.

Я нахмурилась, не понимая, что же мне кажется странным и нелогичным в его речах. Мама потребовала сладкого? От друга, нет, одноклассника. Подождите…

— Так вы были… вместе? — ошарашенно выпалила я, запоздало прикрыв рот рукой.

Протасов кивнул в ответ:

— Да, до самого четвертого курса. А потом… — его голос зазвенел застарелой обидой- А потом к нам перевелся твой отец. Ну и все. Увидев друг друга на каком-то студенческом мероприятии эти двое решили, что не могут жить друг без друга- заметив мое шокированное лицо, Протасов ласково улыбнулся- Ты не подумай, я не виню их. Дело молодое. По молодости такой любви бывает по пять штук в месяц: увидел красивую девушку- влюбился. Увидел красивую и умную- влюбился снова. — принялся шутить он, но глаза мужчины оставались серьезными — Ну и мама твоя лгать не стала, обманывать. Честно пришла мне всё и сказала. Ну а потом жизнь нас разделила, разъехались по разным городам. Они поженились, я встретил Наташу. Заново мы встретились лишь спустя много лет, тебе тогда пару месяцев было.

— А папа….он не… — я не решалась задать волнующий меня вопрос, чтобы не обидеть крёстного ненароком.

— Нет, конечно, нет. Столько лет прошло. Да и, к тому же, на тот момент я Наташу потерял, тяжело было очень. Так что, обретя крестницу, — он нагнулся, потрепав меня по щеке точно ребенка- Я, считай, смысл жизни обрёл. За что и отцу, и матери твоим очень благодарен.

— Но почему же тогда вы поссорились? — все же не удержалась я.

Лицо крестного тут же стало каменным, нахмурившись, он бросил:

— Просто из-за глупости.

— Отец даже запретил вам приходить на мой день рождения, — не сдавалась я.

Там явно была не " глупость". Как сейчас помню, мне было двенадцать, я ждала тринадцати потому, что Протасов обещал привезти мне только входивший тогда в моду Адвент календарь, где будут " 13 на 13 "(это он так шутил о боязни многих этого числа) отделений с разными подарками. Но Арсений Михайлович так и не пришёл. Отец, разозлившись на меня за расспросы, прямо в день рождения сорвался на меня. Что для девчонки, на которую даже голос редко повышали, стало трагедией. Я проплакала всю ночь. А утром одна из домработниц в большой сумке передала мне пакет с подарком от крестного, умоляя меня как можно скорее отнести его в свою комнату. Там уж отец и не разберёт, кто и что прислал — так много было подарков. Да и отец не знал о нашем с крёстным уговоре. Помню, тогда меня аж затрясло от нетерпения, стоило мне увидеть блестящий большой календарь, явно выполненный на заказ. Он был ярко-красного цвета, крестный помнил, что он- мой любимый. На каждом окошке были маленькие витиеватые надписи блестящими чернилами- пожелания и напутствия. Я тогда и забыла, как планировала доставать по подарку в день- почти весь день, прерываясь только на еду, доставала подарки из ячеек.