Ворвавшийся в комнату аромат жженой сосны действует подобно успокоительному бальзаму на воспаленной слизистой. С удовольствием втягиваю воздух.

Перед глазами встает образ, как я утыкаюсь носом в отглаженную рубашку и, свернувшись калачиком, засыпаю в теплых объятиях Шершнева.

Жмурюсь, прогоняя внезапный фантом. Это все простуда.

Шершнев уже готов к выезду. В своем сером костюме, что в его гардеробе тысячи. Обреченно кидаю взгляд на часы.

Выехать мы должны были пятнадцать минут назад.

— Ты не едешь? — Шершнев кидает на меня обеспокоенный изумрудный взгляд.

Меня уже не удивляют ни круги под его глазами, ни тонны кофе, что он нещадно проглатывает. Невольно вспоминаю, что отец рассказывал про Олега, а я не верила.

Сейчас я убеждена — их с отцом сделка была по инициативе отца.

Потому что ни один человек в здравом уме просто не вынесет такой объем работы.

— Буду после обеда, — прокашливаю под противный скрежет в горле. — Сейчас приму что-нибудь и приползу.

— Заболела, — констатирует факт Шершнев, а я отрицательно машу головой. — Я вызову врача.

Глава 34

Закатив глаза, приподнимаюсь с места и скептически смотрю на Олега.

— Из-за температуры тридцать семь и два? Не смеши людей, Шершнев. Оклемаюсь и буду, как штык.

— Не вызову, если обещаешь на работу сегодня не приезжать, дома ноут не открывать и даже о ней не думать, — парирует Шершнев и опускается на краешек кровати.

От его близости становится тепло. Тошнота исчезает, а противный озноб испаряется, стоит мне поерзать и оказаться рядом.

Нет, ну я же болею? А больным все прощается.

Мне просто нужно немного человеческого тепла.

Наплевав на то, что там себе думает Олег, я обвиваю его, уткнувшись носом в бедро. Он напрягается, от чего мое сердце мигом замирает.

Без чувств.

Я уже почти жалею о своем порыве, как вдруг ладонь Шершнева зарывается в мои волосы. Ласкает уставшую кожу, перебивает пряди, вызывая стаю приятнейших мурашек.

Мне кажется, что я могу пролежать так вечность.

Дремота наваливается на веки и я зеваю.

— Обещаю, — недовольно бурчу я и шмыгаю носом. — Если ты вечером мне что-нибудь сыграешь. И придешь пораньше.

Рука Шершнева исчезает. Он ерзает, а затем мягкие губы медленно и нежно касаются моего виска. Я не замечаю, когда Олег успел вытянуться на кровати рядом со мной. Но улыбаюсь приятной ласке.

— Хорошо, — шепчет он, а я утыкаюсь лицом ему в грудь. — Сегодня буду раньше. Если ты этого хочешь.

— Шутишь? — хмыкаю я и обвиваю Шершнева руками. — Мне иногда кажется, что ты создан из железа. Робот какой-то. Если бы я так хорошо не помнила, как ты играл, решила бы, что вот тут, — я приложила ладонь к его груди. — Пусто.

— Ну спасибо, — недовольно сопит Шершнев куда-то мне в волосы.

А я закатываю глаза.

— Просто хочу сказать, что ты слишком много работаешь. Я не понимаю, как ты в принципе все это выдерживаешь. Мой лимит уже исчерпан.

— Скоро станет легче, — пожимает плечами и поправляет мою голову, чтобы не зацепить волосы. — Я тебе говорил, что работать без выходных — плохая идея. Ничего, выйдет новый финансовый директор, вычислим крысу и все. Вернешься в свои спа.

— Да я же не о этом, — шиплю и толкаю Шершнева под ребра. — Я про тебя спрашиваю. Ты когда отдыхать будешь? У тебя вон, в конце концов, невеста молодая тут без ласки может быть сохнет, а ты все на работе.

— Мне перебраться к тебе в спальню? — вопрос звучит шутливо.

Но в голосе Шершнева сквозит что-то неуловимое. Нежное. Как легкое дуновение ветерка оно проходится по коже, щекоча волоски. В груди разливается приятная тяжесть.

— Ты мне сначала сыграй, а потом решим.

Я чувствую, как учащается его пульс. Бьется мне в ладонь барабанной дробью восторга. Дыхание Шершнева опаляют кожу на моем лице.

Тянусь вперед, навстречу знакомым губам. Кажется, что это лучшее из лекарств.

Только Шершнев, обхватив ладонями мое лицо, целует меня в лоб.

— Мне пора, Лен.

Он поднимается резко, одним рывком. Разочарованно вздыхаю и отворачиваюсь. Кто его там поймет, что в этой голове?

После заряда успокоительных объятий все равно хочется только спать.

С кровати я поднимаюсь после обеда. Ожидание вечера приятно волнует и придает сил. Ощущаю себя ребенком, что учит стишок в преддверии подарков от Деда Мороза. От нетерпения хочется прыгать до потолка.