— Отступаем! — прорвался сквозь злобное рычание голос Бадриона.

— Они уходят, — неверяще выдохнула Элена, встав на носочки, стараясь разглядеть происходящее за огнем. — Бегут как щенки!

Как бы нам не пришлось бежать как щенкам…

Существо, спасшее нас от карателей, гораздо опаснее их. Гораздо свирепее. Беспощаднее.

Он неконтролируемый. Злой и в этом обличье постоянно голодный.

У меня никогда не получалось ослабить его врожденные чары. Сомневаюсь, что теперь удастся сделать это.

Самое лучшее решение — удирать, пока он занят волками.

— Бежим, — сказала твердо и дернула Элену на себя, прорубая в огне проход. — Живо.

Мы рванули со всех ног, не обращая внимания на гулко ухающие сердца и боль в легких, сжимающихся от недостатка воздуха. Бежали, не оборачиваясь, туда, где виднелся свет, где первые янтарные лучи скользнули по глади моря.

Я все равно убегу. Убегу, поскольку так правильно…

Конечно, правильно.

Мысли — настолько противоречивые, что становилось дурно, — бились в голове, но сквозь них умудрились прорваться рев и тяжелые удары огромных лап о землю. Ужас сковал все внутренности, вынудил сердце завопить, а меня — ускориться. Элена что-то пискнула, попыталась остановиться. Я не придала этому значения, представляя лишь то, как взбегаю по трапу на корабль, бросаю капитану украденные у Дона монеты и прячусь на нижней палубе.

Но крик сестры выбил из меня эту жалкую надежду. Она высвободилась из моей хватки, отшатнулась, а я не удержалась — обернулась. И тут же оказалась повалена на траву.

Из груди вылетел весь воздух, голова загудела от удара. Перед глазами все поплыло, размылось крупное тело бурого медведя, оглушительно впечатавшего передние лапы в землю по обе стороны от моего лица.

Паника захлестнула одной удушливой волной. Зрение вернулось ко мне, стало до безобразия четким, как и слух, и я встретила преисполненный нечеловеческого гнева взгляд мелких изумрудных глаз.

Боги…

Еще ни разу мне не приходилось находиться так близко к медведю. Дон был первым оборотнем, которого я повстречала на своем пути. Но раньше я наблюдала за его превращением издалека, зная, что не хватит никакой мощи фейри, чтобы остановить это поистине могущественное создание. Оборотни были редким видом в нашем мире, но успели прославиться благодаря своей непревзойденной силе, быстроте и плотной коже, которую не способно было пробить ни одно людское оружие. Их не брал даже огонь.

А ведь сейчас не полнолуние… Сила оборотня возрастает при полной луне, они не контролируют свое превращение. Так как же он смог принять иной облик, да еще и когда месяц уступил место великому солнцу?

— А ну, пшел прочь! — внезапно заверещала Элена, от страха проглотив букву. И с размаху заехала толстой веткой дерева по спине зверя. Он и не шелохнулся, издавая тихие рыки и вглядываясь в мое лицо. — Кому сказала?! Отойди от нее!

Она продолжила колотить его палкой до тех пор, пока медведь не мотнул головой, издав грозный рык, и не зыркнул на нее.

Подавившись от неожиданности, она отпрянула, но по глазам было видно, что с минуты на минуту предпримет очередную напрасную попытку спугнуть его.

Это даже немного смешно.

— Лени, — позвала громко, и сестра встретилась со мной взглядом. — Все хорошо. Правда. Не зли его, ладно?

— Но он же…

— Он не опасен, — заверила сразу, на интуитивном уровне чувствуя, что это в самом деле так. — Не волнуйся. Медведь почти ушел.

Что-то незримое коснулось груди, поселяя внутри желанное спокойствие и моментально убивая все страхи и волнения. Осмелев, я коснулась мощной шеи оборотня, мягко погладила. Постепенно медвежий облик перестал пугать и вызывать дрожь. Мгновение мы глазели друг на друга, словно оба привыкали к происходящему, а затем зверь отшатнулся, тихо зарычал, пятясь к дереву.

Тело его начало меняться: медленно исчезала шерсть, лапы обращались в руки, человеческое обличье проявлялось все сильнее и сильнее. Один томительный миг — и перед нами предстал Дон, спрятав голодного хищника глубоко внутри.

Дыша тяжело и часто, он заморгал, точно свыкаясь с теплым оранжевым светом, уже проникшим в чащу и залившим прорастающую вокруг зелень.

— Вот же морлочья задница… — ругнулась Лени, от шока выпустив из рук палку.

В любой другой ситуации я дала бы ей подзатыльник за несдержанные слова, но сейчас было совершенно не до того, и я не почувствовала ни раздражения, ни недовольства.

Собрав все свое мужество в кулак, я подползла к мужчине, с усилием игнорируя его обнаженный вид, от которого щеки пылали адским огнем. Взяла за руку — она оказалась обжигающе горячая — и заглянула в его глаза.

Взгляд больше не чудился пустым. Но Дон посмотрел на меня так пристально, с таким неверием и сомнением, что сердце тотчас стянуло виной.

А я действительно виновата перед ним. Мне и без того было стыдно, но теперь это чувство удумало расквитаться со мной до конца, сбивая дыхание и образуя в горле колючий комок, который было невозможно проглотить.