– Придётся немного здесь задержаться, так сказать, для проформы. Но, что поделать. Улики должны выглядеть максимально достоверными.

В этот момент к Хардингу подошёл один из приехавших с ним санитаров и протянул найденный только что в квартире сотовый Вударда. Недолго думая, Ник включил мобильный, потом снова нагнулся над Кеном, но лишь для того, чтобы воспользоваться отпечатком пальца для входа в систему электронного гаджета. Данный трюк прокатил на раз. Притом, что сам Кеннет практически не почувствовал, что же делали с его рукой.

– Всегда мечтал покопаться в твоих личных переписках и фоточках. С Мией было в этом плане крайне сложно. Она умела пользоваться всеми этими игрушками, не оставляя после себя никаких подозрительных следов и компроматов. Даже научилась запутывать в них следы, подкидывая время от времени что-нибудь для неё запрещённое, но не настолько, чтобы её было можно за это крепко наказать. Хотя, порою мне и казалось, что она специально заставляла меня её наказывать, чтобы отводить моё внимание от самых опасных для неё вещей.

Судя по всему, Хардинг достал ещё и свой айфон, перед тем как сесть на диван рядом с распластанным на полу Вудардом и с невозмутимым видом принявшись разгуливать по всем приложениям и сохранённым на мобильном Кена цифровым файлам.

– Скорей всего, она завела себе новый сотовый или планшет, где-то его спрятав. Надо будет поискать потом в доме более тщательно. Но тебе-то определённо не от кого здесь шифроваться, да, Кен? Это тот самый случай, когда буквально держишь всю свою жизнь в недрах столь крохотного гаджета, включая самые дорогие сердцу переписки и сохранённые голосовые сообщения. Старая добрая классика на новый лад, да, Кени? Ничем не убиваемая романтика. Хотя представить тебя в данном амплуа очень и очень сложно…

Циничный и явно издевающийся монолог Хардинга вдруг перекрыл какой-то грохот упавшего на пол тяжёлого предмета мебели. Потом ещё один. Затем раздался почти оглушительный удар бьющейся посуды и слетающих с кухонных полок кастрюль и сковородок.

Вудард, ничего не понимая, вначале сильно дёрнулся, а потом мелко затрясся, пытаясь повернуть голову в сторону, чтобы посмотреть туда, откуда разносилась эта ненормальная какофония.

– Не обращай внимания. – Ник снова заговорил, в отличие от Кена сумев посмотреть в сторону своих личных костоправов-костоломов, которые в это время вовсю хозяйничали в квартире Вударда. – Просто придают соответствующий вид твоей берлоге после твоего психического срыва. И не переживай ты так. Никто из твоих соседей даже внимания не обратит. Сейчас для Нью-Йорка подобные дебоши в какой-то степени стали нормой…

Оба санитара, как и их работодатель, загодя натянули на руки перчатки, а на свои добротные ботиночки натянули больничные бахилы. Правда, головы ничем не прикрыли, что указывало лишь на их поверхностную подстраховку и только для того, чтобы не наследить в определённых местах.

Опять оглушительный грохот. Видимо, кто-то из этих молодчиков добрался до плазменного телевизора домашнего кинотеатра, который в очень скором времени полетит в окно и приземлится на почти пустом двустороннем шассе малолюдной улочки. И Хардинг окажется прав даже в этом, поскольку никому из свидетелей происходящего сейчас феерического представления и в голову не придёт позвонить в службу спасения, чтобы вызвать дежурный наряд копов.

Как ни странно, но творящееся в квартире бесчинство, продлился не так уж и долго. Абсолютно всю мебель и вещи Вударда громить подчистую не станут. Да и Николас к этому моменту закончит свои манипуляции с телефоном Вударда, наверное, послав с него несколько угрожающих сообщений на свой собственный номер. Потом снова сверится со временем на своих ручных часах и примет выжидательную позу – скучающего в элитном мужском клубе закрытого типа потомственного нью-йоркского аристократа.

Наркотик за всё это время так и не уменьшил своего ядрёного воздействия, вытворяя с сознанием Кена воистину жуткие вещи, проявляя себя с совсем уж неожиданных сторон. Давил на слух, выкручивал наизнанку то ли физические, то ли какие-то иные ощущения, переходящие либо в подкожный зуд, либо в нервную дрожь, либо бегающую по жилам пугающую пульсацию. Но в бессознательное он при этом так и не проваливался. Хотя его и подмывало каждый раз стряхнуть с себя быстро ползающих невидимых насекомых или чьи-то гладящие его невесомые пальцы…

Даже во время оглушительного грохота бьющейся мебели и посуды, он с чёткой ясностью продолжал слышать хихикающий голос Хардинга, а иногда даже и видеть склонённое над ним лицо с «маской» безумного Джокера.

«Скоро-скоро, Дерек! Очень скоро. Потерпи, мой сладенький. Папочка позаботиться о тебе с полной возложенной на него ответственностью. Как и подобает в таких случаях всем любящим родителям…»

Он сходит с ума или это всего лишь долбанное воздействие галлюциногена?

Хотя, когда Кен пытался изо всех сил напрячься и стряхнуть с сознания и глаз это безумное наваждение, в какой-то степени у него даже получалось. Притом трясло его в эти секунды, как на электрическом стуле и обдавало с головы до ног ледяной испариной, которая, казалось, добиралась своим стылым дыханием до самого костного мозга. Пробирала буквально насквозь.

– Кстати, пока мы ждём, могу рассказать по данному поводу весьма занятную историю из собственного богатого прошлого. Чисто для примера, чтобы ты понимал, что тебя ждёт, и чем ты впоследствии станешь, как бы сильно ты не пытался этому противиться и противостоять. – похоже, Хардинг и вправду никуда не торопился и готов был провести в квартире Вударда хоть полночи, хоть всю ночь, совершенно не переживая о том факте, что что-то в его безумном плане может пойти не так. – Наверное, любой психиатр делал нечто подобное и в своей личной практике, поскольку подобному соблазну сложно не поддаться. По крайней мере, тот, у кого есть прямой доступ к пациентам психиатрических учреждений. Ведь это, как ни крути, та же власть, кружащая голову и заражающая тебя изо дня в день своей убойной эйфорией. Зачастую даже сносящая голову, как минимум. Особенно, когда понимаешь, что тебе многое может сходить с рук, а то уже и сходило столько десятков раз.