Увы, но поднять рук и схватить Ника за грудки у него не вышло. Потому что каждую ночь его постоянно привязывали к койке, широкими толстыми ремнями. Парочка кандалов держала его ноги, один длинный ремень под пледом был переброшен через живот, второй через грудь. Два последних широких наруча удерживали его за запястья на нижнем ремне и за края специальных поручней на самой кровати. Естественно, всё это не позволяло ему во время припадков ни убиться самому, не задеть кого-то из сердобольных санитаров, кто не терял надежды его успокоить или вколоть ему в вену очередное убойное успокоительное.

– О чём ты, Кен? Куда я должен тебя вернуть? – как ни странно, но первые ростки иронии, пробившиеся было в сознании Хардинга, были враз сметены совершенно неожиданным и поэтому частично пугающим поведением Вударда. И это опять же не выглядело ни игрой, не спонтанным буйством от больного на всю голову психопата.

– В Остиум! Твою мать! Хватит притворяться! Ты прекрасно знаешь, о чём я!.. Просто сделай это, как сумел сделать тогда! – а вот это действительно не походило на чистое безумие, граничащее с визуальными и слуховыми галлюцинациями, потому что Кен прекрасно осознавал, на кого сейчас смотрит и кого именно видит перед собой. И закричал он вовсе не в припадке безрассудного требования, так как полностью отдавал себе отчёт в том, чего хотел и зачем этого хотел на самом деле.

– Спокойно, Кен. Не волнуйся так, пожалуйста. Просто расскажи, почему тебе так срочно туда надо, и что мне нужно для этого сделать.

Разве что Ник почему-то не испытывал к поведению Вударда привычной для подобных случаев реакции, и он не просто пытался успокоить Кена банальнейшими ответами и соучастной интонацией голоса. Ему и в самом деле почему-то вдруг стало не по себе. Хотя он и совершал все необходимые в схожих ситуациях манипуляции от лечащего доктора. Успокаивающе придерживал пациента за плечи, когда тот пытался дёрнуться на койке и вырвать вместе с поручнями удерживающие его ремни. Проверял тыльной стороной ладони температуру резко вспотевшего лба Кеннета, прижимал пальцы к его сонной артерии на шее под скулой, чтобы определить частоту ударов зашивающего пульса и… Поглядывал через своё плечо на стоявших неподалёку медсестер и парочки санитаров, чтобы в нужный момент подать кивком знак о том, что пора использовать заранее заправленные сильными успокоительными и снотворным шприцы.

– Перестань строить из себя идиота, Хардинг. Тебе это совершенно не идёт.

Ответная реакция Кена выглядела и в самом деле жутко пугающей. Потому что он смотрел на Ника вовсе не безумными глазами. Может лишь слегка отсутствующими в этой реальности, но не безумными. Скорее злыми от той беспомощности, в которую его загнали против его воли, и с которой он ничего не мог сейчас поделать. Оттого его так и типало, буквально трясло. Как и от дичайшего желания вернуться… Вернуться обратно.

– Просто отправь меня туда и всё. Как отправил в прошлый раз. Как любишь отправлять туда по заказу своего обдолбанного двойника Хантера всех своих пациентов. Вы же этим промышляете далеко не первый год, да? Собираете с них волшебную «эссенцию», с помощью которой творите все свои чёрные делишки, как здесь, так и Там!

Нику бы испытать собственную внутреннюю атаку из предсказуемого разочарования, которое уже почти коснулась его прагматичного аналитика и ничему/никогда не удивляющемуся психотерапевта. Но что-то всё равно продолжало назойливо удерживать его интерес и внимание на неустойчивом поведении Вударда. А после упомянутого им имени Хантера… Сердце Хардинга впервые за это утро пропустило как минимум два удара.

Пришлось даже потратить несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и перевести дыхание.

– Но если я, как ты говоришь, промышляю с неким Хантером столь вопиющее и явно незаконное непотребство, тогда зачем ты хочешь вернутся Туда? – чтобы задавать такие вопросы, надо иметь хоть какое-то представление о том, о чём на самом деле шла речь. Вот только с импровизацией у Ника дела сейчас обстояли крайне плохо. Ещё и из-за сбивающего его с толку внутреннего волнения. И страха тоже. Жуткого, необъяснимого, инфицирующего изнутри, подобно раковым клеткам, не только жизненную сущность, но и физическую плоть.

– Не прикидывайся слабоумным, Хардинг. – не похоже, чтобы Кен поверил всем попыткам Ника подключиться к чужой «игре», которая была вовсе не игрой на публику. – Ты всегда об этом знал. Ты знал, что Мия находится там с твоим психопатом Хантером… Только не знал, как туда попасть, да?

– Что ты несёшь, Кен? – вот теперь Николасу точно не было нужды ни притворяться, ни кому-то подыгрывать. Словно имя супруги выбило из него последние блокираторы и стоп-краны.

– Ничего из того, что бы тебе не было известно. Поэтому ты её и не отключаешь от системы жизнеобеспечения, да? Потому что хочешь вернуть оттуда. Потому что надеешься, что это возможно… как-то, но возможно. Разве что понятия не имеешь, что для этого нужно.

– Ты просто бредишь, Кен. И будет лучше… - с очень… очень тяжёлым сердцем Ник обернулся к стоявшим рядом медсёстрам, чтобы кивком дать им своё согласие для укола.

– Я видел её, Ник! – это было подобно выстрелу в затылок или же удару топором, наотмашь. Но Хардинг выдержал. Устоял. И не посмотрел на Вударда вновь… Будто не хотел видеть в сильно изменившихся глазах Кена то, что могло заставить его передумать в выборе собственных дальнейших действий.

– Как вижу сейчас тебя. Я видел её только что… Можешь даже понюхать мои волосы там, где их касалась её рука. Я до сих пор слышу её запах и… чувствую её близость… Я чувствую её, Хардинг. Слышишь ты, сукин сын! Я ЕЁ ЧУВСТВУЮ! ОНА! ЖИВА!