Этот гостевой домик стал нашим с Мари убежищем, местом, где мы передавались нашей запретной любви не боясь быть застигнутыми. Вернее, сперва мы боялись и вздрагивали от каждого шороха, а внутри у Мари всё сжималось, вызывая у меня неконтролируемые спазмы удовольствия. Но со временем мы совершенно перестали беспокоиться о том, что кто-нибудь может увидеть нас. Эндо и Имамура были заняты друг другом, а Рина чаще всего до глубокой ночи писала в своей комнате. Эта неделя пролетела для меня, как одно мгновение, я и оглянуться не успел, как наступила пятница. Мы репетировали наш дурацкий спектакль, и Мари принимала в этих репетициях самое деятельное участие. Она даже стала почти похожа на настоящего куратора нашего клуба. С утра мы гуляли, после обеда читали и репетировали. В общем, было довольно весело, я даже не ожидал, хотя рассказывать в принципе особо и нечего. Всю эту неделю Рина не то, чтобы сторонилась меня, но была какой-то задумчивой и погружённой в себя. Наступила пятница, на следующий день к нам должен был приехать мой старик. Я знал, что наше сегодняшнее свидание здесь будет последним.

Пятно света от качающегося фонаря, осталось позади и я ступил во тьму, подул ветер, над моей головой глухо заворчали листья деревьев. Гостевой домик стоял почти под самыми кронами, доски на маленькой веранде жалобно скрипели под каждым моим шагом, я сдвинул дверь в сторону и оказался внутри. К этому моменту мои глаза совершенно привыкли к темноте, и я сразу различил Мари в лёгком светлом платье, стоявшую у открытого окна. Она обернулась ко мне едва я вошёл.

— Такаши-кун! — тихим голосом произнесла она. Она сказала это таким тоном как будто поздоровалась с учеником, опоздавшим на её урок. Я подошёл и встал рядом с ней. Деревья были совсем близко от дома, казалось, они начинались сразу за стеной, и до их шершавых стволов можно дотянуться рукой. Не отводя глаз, от окна Мари чуть повернувшись, прижалась ко мне плечом.

— Иногда мне хочется навсегда остаться здесь вместе с тобой, — прошептала она. Я обнял и поцеловал её, сейчас она была какая-то другая, не такая как обычно. И наш секс не был таким же бешеным и сумасшедшим, как всегда. В этом маленьком домике, скорее напоминавшим сарай, на единственном футоне, который я незаметно принёс сюда ещё в прошлое воскресенье, мы любили друг друга очень нежно, то, что я испытывал по отношению к Мари было одновременно любовью к матери и страстью к желанной женщине. Голые потные, мы лежали, рядом тяжело дыша и время от времени целовались.

— Сегодня все ощущения гораздо острее чем обычно! — прошептала Мари. Видимо из-за того, что я был слишком сконцентрирован на сэнсее, я совершенно не услышал приближающихся к домику шагов, и когда дверь сдвинулась в сторону и в потоке лунного света, я увидел стройную фигуру Рины, то от страха на секунду потерял дар речи. Рина вошла и закрыла за собой дверь. В комнатке стало почти совсем темно. Сидя на матрасе рядом со мной, Мари сжала колени и постаралась прикрыть обеими руками свои большие груди. Она смотрела на дочь с ужасом и мольбой одновременно.

— Можешь так не стесняться мама! — насмешливо проговорила Рина, — у тебя нет ничего такого, что могло бы меня поразить!

— Что ты здесь делаешь, Рина-тян? — сдавленным, задыхающимся голосом проговорила Мари.

— Что ты здесь делаешь, мама?! Трахаешься со своим сыном?!

— Технически я не её сын! — отвечал я, натягивая штаны, к этому моменту я уже немного пришёл в себя.

— Проваливай! Мне нужно поговорить с ней! — грубо сказала Рина, обращаясь ко мне.

Я натянул футболку и сказал, стараясь сохранять спокойствие:

— Я никуда не уйду!

— Если ты сейчас же не уберёшься отсюда… — прошипела Рина, подступая ко мне, даже в темноте я различил, как сжались её кулачки.

— Что ты сделаешь? Расскажешь моему отцу? — спросил я.

Пока мы препирались, Мари поспешно и как-то суетливо одевалась.

— Что, если и так? — грозно сверкнув на меня глазами, отвечала Рина.

— Валяй! — проговорил я равнодушно, — может быть так будет лучше для всех!

Лицо Рины исказилось от бешенства.

— Пошёл ты!

Она повернулась к этому моменту уже почти одетой Мари.

— А ты?! Старая, толстая шлюха! Что ты о себе возомнила?! — набросилась она на неё. Кровь ударила мне в голову.

— Заткнись Рина! — резко сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не дать сестре пощёчину.

Мари подняла голову, глаза её заблестели.

— Нет, Такаши-кун, пускай она говорит! Лучше так! Пусть она выскажет всё что обо мне думает! Я устала бояться! Устала притворяться! Устала от этого постоянного чувства вины! — Мари почти кричала, мне ещё не приходилось видеть, чтобы она вела себя так в присутствии дочери.

— Почему? Почему? За что ты ненавидишь меня? — кричала она, наступая на дочь, она словно обезумела.

— Не приближайся ко мне! — растеряно проговорила Рина, отступая от Мари.

— За то, что твоя любимая «мамочка», моя старшая сестра и моя мать требовали от меня сделать аборт?! За то, что, когда ты родилась, они отобрали тебя у меня?! Они даже не дали мне увидеть своего ребёнка! Они упрятали меня в психиатрическую клинику! Два года! Два долгих года я провела там! Я практически забыла своё имя! За это ты ненавидишь меня?!