Человек произнес чопорно:

– Я Езус де ля рэй Муньоз. Отец Грасон просил меня переводить, потому что не говорит по-английски. Отец Грасон оказал моей семье большую услугу, которую я не хочу называть. Мои губы также запечатаны по поводу того, что он хочет обсудить. Это вам подходит?

– Да.
– Мужчина пожал руку Муньозу, а потом Грасону.

Грасон улыбнулся и заговорил по-испански.

– Он спрашивает, не хотите ли чашку чая? Это зеленый чай. Прохладительный, - перевел Муньоз.

– Спасибо, с удовольствием.

Когда с проявлениями дружелюбия покончили, священник сказал:

– Этот мальчик вам не сын.

– Да.

– Он исповедался в странных вещах. По правде сказать, за всю мою практику я никогда не слышал более странной исповеди.

– Это меня не удивляет.

– Он плакал. Это был ужасный плач, он исходил со дна души. Могу я задать вопрос?..

– Нет, - сказал высокий мужчина ровным голосом.
– Не можете. Он сказал правду.

Грасон закивал еще прежде, чем Муньоз перевел, и лицо священника стало серьезным. Он наклонился вперед, зажав руки между коленями, и долго говорил. Муньоз внимательно слушал с бесстрастным лицом.

– Он говорит, - начал наконец переводчик, - в мире есть странные вещи. Много лет назад крестьянин из Эль-Граньонэ принес ему ящерицу, которая вскрикивала, как женщина. Он видел человека с родимыми пятнами знаками страстей господних, и у этого человека кровоточили руки и ноги в страстную пятницу. Он говорит, что это дело ужасное, темное дело. Это ужасно для вас и для мальчика. Особенно для мальчика. Он говорит...

Грасон что-то коротко произнес.

– Он спрашивает, что вы собираетесь делать.

Высокий мужчина очень медленно покачал головой:

– Не знаю.

Грасон заговорил опять.

– Он говорит, что будет молиться за вас.

Через неделю мужчина проснулся взмокший от кошмара и позвал мальчика по имени.

– Я возвращаюсь, - сказал мужчина. Мальчик побелел под загаром.
– Ты сможешь вернуться со мной?

– Ты любишь меня?

– Да, Бог - свидетель, да.

Мальчик начал плакать, и высокий мужчина обнял его.

И все же мужчина не мог заснуть. Лица реяли в тени, смутные, как лица прохожих среди снегопада, и, когда ветер заскреб веткой по крыше, он вскочил.

Джерусалемз Лот.

Он закрыл глаза и зажал их ладонями - и тогда все начало возвращаться. Он почти видел стеклянное пресс-папье - то, что разбрасывает маленькие молнии, когда его поворачиваешь.

Салем Лот...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МАРСТЕН ХАУЗ

Ни один организм не может долго существовать в

здравом уме при условиях абсолютной реальности; даже

кузнечиков и жаворонков кое-кто подозревает в способности

мечтать. Хилл Хауз стоял уединенно на холме, вмещая в себя

мрак; он стоял восемьдесят лет и мог простоять еще

восемьдесят. Внутри стены стояли прямо, полы не прогнили,

двери разумно оставались закрытыми; тишина лежала на

дереве и камнях Хилл Хауза, и что бы там ни блуждало

блуждало в одиночестве.

Ширли Джексон "Призраки Хилл Хауза".

1. БЕН (1)

Проезжая Портленд, Бен Мерс почувствовал приятное волнение. Было 5 сентября 1975 года, и лето переживало грандиозный финал. Деревья взрывались зеленью, небо сияло высокой мягкой голубизной, и возле поворота на Фолмаус он увидел двух мальчишек с удочками, пристроенными на плечах, как карабины.

Он снизил скорость и принялся искать что-нибудь, способное пробудить его память. Сперва не находилось ничего, и он постарался подготовить себя к почти верному разочарованию.

"Тебе было тогда семь. Двадцать пять лет утекло. Места меняются. Как и люди.

В те дни шоссе 295 не существовало. Чтобы добраться до Портленда из Лота, ездили по дороге 12 до Фолмауса... Времена меняются.

Брось эту чушь!"

Но бросить оказалось трудно. Трудно бросить, когда...

Из-за поворота с ревом внезапно вывернулся большой мотоцикл. За рулем сидел подросток в тенниске, сзади - девушка в красной куртке и огромных зеркальных очках. Они свернули немного быстрее, чем следовало, и он отреагировал слишком сильно, нажав на тормоза и гудок. Мотоцикл умчался вперед, выплюнув синий дым, и девушка, обернувшись, показала на Бена пальцем.

Он снова набрал скорость. Ему хотелось курить. Руки слегка дрожали. Мотоцикл уже почти пропал из виду. Подростки. Проклятые подростки. К нему пробивались воспоминания - на этот раз более недавние. Он оттолкнул их. Два года он не садился на мотоцикл. И никогда больше не собирался.

Красное пятно слева привлекло его внимание, вызвав вспышку радости и узнавания. Уродливое красное здание стояло на склоне холма за клеверным полем; даже отсюда виднелся отблеск солнца на флюгере, увенчивающем выкрашенный в белое купол. Этот дом стоял здесь тогда, и он все еще здесь. И ни в чем не переменился. Может быть, в конце концов все будет хорошо. Потом купол исчез за деревьями.