– Расскажите это детям. Им будет интересно.

– Вам нравится быть учителем?

– Конечно. Хорошенькие были бы эти сорок лет, если бы не нравилось.

Прозвенел второй звонок, эхом отдаваясь в уже пустых коридорах.

– Как тут с наркотиками?
– спросил Бен.

– Все виды. Как и в каждой школе Америки. Только в нашей, наверно, еще больше.

– Неужели и марихуана?

– Я сам пробовал. Эффект приятный, но повышает кислотность желудка.

– Вы - пробовали?

– Тс-с-с! Большой Брат слышит нас повсюду. Кроме того, вот мой класс.

– Ой-ой-ой.

– Не нервничайте, - посоветовал Мэтт и пропустил его в комнату. Добрый день, люди, - обратился он к дюжине студентов, внимательно разглядывающих Бена.
– Это - мистер Бенджамен Мерс.

Сначала Бен решил, что ошибся домом.

Когда Мэтт Берк приглашал его к ужину, он ясно объяснил, что речь идет о маленьком сером домике, следующем за красным, но этот рок-н-ролл, льющийся из окна бурным потоком...

Он постучал, не получил ответа и постучал сильней. На этот раз музыка утихла, и голос Мэтта:

– Открыто! Заходите!

Он зашел, с любопытством оглядываясь. Раннеамериканская меблировка. Невероятно древний телевизор. Мэтт вышел из кухни, снимая красно-белый передник. Вслед за ним явился запах макарон под соусом.

– Прошу извинить за шум, - сказал Мэтт.
– Я немного глух.

– Хорошая музыка.

– Я любитель рока со времени Бадди Холли. Вы голодны?

– Ага. Спасибо, что пригласили. С тех пор как я приехал в Салем Лот, я съел, наверное, столько, сколько за предыдущие лет пять.

– У нас гостеприимный город. Не возражаете, если мы поедим на кухне? Два месяца назад один антиквар предложил мне двести долларов за обеденный стол, и я с тех пор не удосужился раздобыть новый.

– Я кухонный едок из длинной династии кухонных едоков.

Кухня оказалась маниакально чистой. На маленькой четырехконфорочной печке исходил паром котелок спагетти. На раскладном столике выстроились разнокалиберные тарелки и стаканы. Последняя натянутость отпустила Бена, и он почувствовал себя как дома.

– Там в буфете бурбон и водка, - сообщил Мэтт.
– Миксер, пожалуйста. Боюсь, ничего изысканного нет.

– Бурбон с водой из-под крана меня вполне устроит.

– Так займитесь. Я накрою на стол.

Смешивая коктейль, Бен сказал:

– Мне понравились ваши детишки. Они задавали хорошие вопросы. Трудные, но хорошие.

– Например, откуда у вас берутся мысли, - Мэтт сымитировал "секс-девчушкин" лепет Рути Кроккет.

– Штучка.

– Что да, то да.

Бен покончил с коктейлем, взял у Мэтта тарелку спагетти, полил соусом и взялся за вилку.

– Фантастика, - проговорил он, - мама миа!

– Вот так!
– сказал Мэтт.

Бен виновато смотрел на тарелку, опустевшую с поразительной быстротой.

– Еще?

– Полтарелки хватит. Это великие спагетти.

– Ваша новая книга - роман?

– Что-то вроде фантастики. Честно говоря, я пишу ее ради денег. Искусство искусством, но когда-то хотелось бы и вытащить счастливый билет.

– Пойдемте в гостиную, - предложил Мэтт.
– Кресла у меня шаткие, но все-таки удобнее этих кухонных кошмаров. Вы наелись?

– Пощадите!

В гостиной Мэтт вытащил пачку альбомов и принялся разжигать корявую трубку. Покончив с этим занятием и сидя внутри облака дыма, он внимательно посмотрел на Бена.

– Нет, - произнес Мэтт наконец, - отсюда его не видно.

Бен резко обернулся.

– Кого?

– Марстен Хауз. Ставлю трехпенсовик, что вы искали его.

Бен неспокойно рассмеялся:

– Я не держу пари.

– Ваша книга о городе вроде Салема Лота?

– О городе и о людях, - кивнул Бен.
– Там будет серия сексуальных убийств. Я намеревался начать с одного из них и описать его с начала до конца во всех подробностях. Сунуть читателя в это носом. Как раз этим я занимался, когда исчез Ральфи Глик, и меня... ну, в общем, неприятно поразило.

– Вы основываетесь на тех исчезновениях тридцатых годов?

Бен внимательно взглянул на него:

– Вы об этом знаете?

– Да. И большинство старожилов тоже. Меня тогда не было в Лоте, но были Мэйбл Вертс, Глэдис Мэйберри и Мильт Кроссен. Кое-кто из них уже уловил связь.

– Какую связь?

– Оставьте, Бен. Это же очевидно.

– Наверное. В последний раз, когда в доме кто-то жил, исчезли четыре ребенка за десять лет. Теперь, после тридцатишестилетнего перерыва, в доме поселились опять - и тут же исчез Ральфи Глик. Вы думаете, это совпадение?