Дурость.

Пока этот болван скачет в гостиную, звонит Уле, подмечаю приятный факт о провинциалке. Чистоплюйка. Старая кухня вымыта до блеска, со столешниц всё убрано – и стакана не видно, всё в ящиках.

На столе стоит маленькая пиала с конфетами и печеньем. А рядом – небольшая ваза с одним фиолетовым цветком.

Точно её рук дело.

Парнишка залетает в кухню, садится на стул и кладёт рядом с собой телефон.

— Перейдём к делу, — чеканю, не собираясь задерживаться здесь надолго и тем более распивать дешёвый коньяк. — Я выкупил твой долг.

Он теряется. А я хрен знает что делаю. Пытаюсь выбить бабки с её брата? Я думал, это какой-то чмырь, что домогается до моей малышки – или того хуже, пользует её здесь.

Мало ли, что она мне отпор даёт. А этому? Я остановиться могу. А торчки без тормозов.

— П-правда? Я в-всё отдам, просто… У меня нет денег.

Конечно, нет. Просрал последние неделю назад, когда дозу новую купил.

— Это не мои проблемы, — говорю честно. Бабки на него уже потрачены. Пусть мне их возвращает, а не дозу покупает. Так и быть, помогу избавиться Сирениной от наркозависимого брата. Излечу, чёрт возьми. — Я, как Бондарь, ждать не собираюсь. У тебя неделя.

Хотел я его запугать. А теперь… Что мне с ним делать? Он мне не сдался вообще.

— А мы можем как-то продлить дату оплаты? — в отчаянии произносит.

Хм… Родственник моей провинциалки… Есть шанс стать хорошим в её глазах. А надо ли?

— Хотя бы на месяц? — с мольбой в голосе чуть не встаёт на колени.

— Теоретически.

В коридоре хлопает дверь. Шуршит пакет.

— Стас, я дома, — доносится до меня нежный и тихий голосок, вызывающий какую-то стрёмную дрожь. А ещё предвкушение и маленькую радость.

А вот и куколка пожаловала.

Глава 26. Басманов

Нервничает. Пусть нервничает.

Суетится, задевает меня своей шикарной попкой в голубых просторных джинсах.

Теряется, что-то бегает вокруг.

Брат её волнуется. Как бы Ульяна ничего не испортила. И боится, что та узнает о его маленьком увлечении наркотой. Ну как – маленьком…

Его сестра, словно чувствуя напряжение в воздухе или просто пытаясь избежать меня, прячется в соседней комнате. Уверен, что она всё слышит.

Но мне и сказать больше этому торчку нечего.

Пусть готовит бабки. Хоть немного, может, встанут мозги на место, и завяжет. Вряд ли, конечно. Но попробовать стоит.

Всколыхну его нервишки.

— У тебя неделя, — напоминаю ему снова.

Встаю и понимаю, что меня тянет не на выход, а к этой блондинке, что за какую-то неделю с копейками инъекцией попала в кровь, и теперь никак вывести её не могу.

— Выйди, — киваю на дверь. — Из квартиры.

— Зачем? — настороженно отзывается.

— Выйди, — говорю ещё раз. — Без вопросов.

Пацан, ничего не понимая, вылетает из кухни, несётся в маленький коридор, надевает тапочки, куртку и скрывается в подъезде, на лестничной площадке.

Ноги сами ведут меня в единственную спальную комнату в этом клоповнике. Пока братишка спит на каком-то диване, сестричка ютится в кухне на матрасе.

По-мужски, конечно.

Думаю об этом и понимаю, какая она дурочка. Отказывается от бабок, жилья, ещё и сопротивляется моему вниманию.

Принципиальная глупышка.

Захожу в такую же тесную комнатку, как и кухня, и коридор. Всё мелкое, тесное, неудобное.

Взгляд сразу цепляется за светлую опущенную макушку.

Девчонка не замечает меня, пишет что-то быстро в телефоне и второй рукой поправляет серый пятнистый плед.

— Как добралась вчера до дома?

Упираюсь плечом в дверной косяк, уже не жалея пальто. Всё равно выкидывать.

Ульяна вздрагивает. Палец зависает в воздухе.

Отбрасывает телефон на диван, резко встаёт и бежит к шкафу, так и не ответив на мой вопрос. Лезет вглубь, переворачивая вещи на полке, и из всей кипы шмоток выуживает кошелёк. Достаёт из него деньги, флешку и решительно подходит ко мне.

Хватает меня своими маленькими пальчиками, которые по сравнению с моими просто лилипутские. Вкладывает в ладонь флешку, из-за которой мне пришлось найти её снова.

И деньги. Я уже успел про них забыть.

— Заберите, — уверенно и настойчиво. — Вы ведь за этим приходили?

— Нет, — говорю ей в тон и чуть наклоняю голову набок, изучая девчонку. Впервые вижу её в домашней обстановке. Особенно в такой, где и стоять противно.

— А зачем тогда? Я ведь ясно сказала, чтобы вы ко мне не приближались…