Но что у них там происходит…

Женское любопытство не даёт переключить канал.

Чуть не прикрываю глаза, когда вижу большой орган, покидающий тело девушки.

Нет, я вижу член не в первые. Но этот… Гигантский!

Нет-нет, не буду я на такое смотреть.

Только хочу переключить канал, как ощущаю за спиной шевеление. Волоски, словно наэлектризованные, встают дыбом.

— Изучаешь теорию, куколка?

Вздрагиваю и роняю пульт, он падает на пол. Отрываюсь от дивана, спешу его поднять. Но сильные руки обхватывают меня под грудью, за шею и не дают встать.

Остаюсь в прежнем положении, сгорая от стыда.

Я ж не хотела такое смотреть!

Просто попалось!

— Ты всё не так понял! — выпаливаю в панике, прекрасно зная, как это выглядит со стороны. — Я же не знала, что здесь такой канал есть!

— И продолжала смотреть? — играючи и ласково, облизывая ушко. Но не языком, а словами. — Да, в тихом омуте черти водятся, Ульяна. Как тебе представление?

Смотрю вперёд, на экран телевизора, и в каком-то непонятном состоянии шепчу:

— А давай я это выключу, и мы поговорим?

— Нет, — звучит как приговор. — Смотри и отвечай.

Он чуть сильнее сжимает пальцами шею. Не больно. Но фиксирует хорошо.

И заставляет меня смотреть эту ерунду! Да, там всё красиво, и я бы даже посмотрела это в комнате, но одна же!

Зажмурившись, пытаюсь переиграть Басманова.

Но опять не получается.

— Так как тебе?

Влажные губы касаются шеи.

Электрический ток разрядами пролетает под кожей.

Он поцеловал меня. И продолжает делать это. Ведёт дорожку из поцелуев, вызывая мурашки. И заставляет сжаться и так затвердевшие соски.

Дурацкий канал! Кто его вообще сюда подключил?

— Мн-не не понравилось, — выпаливаю и пытаюсь закрыть шею плечом. А не могу. Наоборот, наклоняю голову чуть вбок и не понимаю, что со мной творится. Ненавижу этот период. В месячные я злющая. После них – сексуальная маньячка.

А это на меня вообще не похоже!

— Врёшь, — выпаливает, как адвокат на суде. Грозно, твёрдо, безапелляционно. — Голос дрожит. Пульс ускорился. Кого ты пытаешься обмануть? Честно, Ульяна, честно. От этого зависит, продолжу я или нет.

От сладких, головокружительных ощущений хочется сделать шаг навстречу.

Сознание орёт, мечет. Говорит отдаться.

А где-то там, на задворках души, всё же говорю, что это неправильно.

Приоткрываю губы для ответа.

А вместо него вылетает еле слышимый стон.

С плеча скользит плед, в который я укуталась перед тем, как выйти из своей комнаты. А следом за ним отправляется тонкая белая лямка майки.

Секунда – и на плечо будто опускают обжигающую метку.

А это всего лишь губы. Лишь поцелуй.

— Ты смотришь? — с интересом шепчет в кожу.

— Нет.

И это правда. Я не смотрела до тех пор, пока он не сказал. И как назло, взгляд касается похабной картины. Но это заводит. Эта страсть, это желание, грязные шлепки и чуть наигранные стоны.

Внутри всё вспыхивает.

И я закусываю губу. Прикрываю глаза. И даю своему телу то, чего оно хочет – мужской ласки.

Я никогда не понимала девчонок, что ради секса готовы были на всё. Тело предало, бла-бла-бла.

Спрашивала их: «как можно потерять голову из-за мужика?»

А теперь понимаю.

Басманов и так вызывал во мне неоднозначные эмоции.

И что же таить греха… Он красив. В моём вкусе.

Притягателен…

Опытен… Это он не раз доказал.

Особенно поцелуем. Тем самым, от которого подкашиваются ноги.

А что же там будет дальше, когда я поймаю наивысшую степень удовольствия?

Ха! Я говорю, как подросток…

А на деле испорченная Ульяна, которая без стеснения представляет нас двоих на большой кровати. И почему-то я нахожусь сверху, а не под ним.

— Ты бы хотела оказаться на её месте?

Кусаю себя за кончик языка. Так и хочется сказать, что на её месте – нет. А вот здесь и сейчас, а ещё и с Булатом… возможно.

И вместо этого воспалённый, затуманенный похотью мозг истерично выдаёт:

— Не знаю… Нет… Возможно…

Дыхание перехватывает.

Я это сказала!

И в ту же секунду лёгкие сжимаются от того, что всё прекращается.

— Ты лакомый кусочек, Ульяна. И вижу, как ты возбуждена.

Его рука, покоящаяся на груди, вмиг скользит вверх. И тут же забирается под майку, под которой ничего нет. Обхватывает пальцами затвердевший сосок.