— Ну, хорошо. Только я могу выделить тебе один день в неделю, — улыбаюсь я. — И тебе нужны туфли и костюм. В классических брюках будет тесновато, — смеюсь я.

— Решено. Идём покупать костюм, — весело говорит он и, держа за руку, отпускает меня в поворот, потом возвращает обратно.

— Ого. Не всё так безнадёжно! — улыбаюсь ему.

Возвращаемся за столик. Я сажусь, а Алекс задорно произносит:

— Не хочу виски! Что ты пьёшь? Дайкири? Я тоже хочу. Я сейчас, — говорит он и уходит к бару.

Я улыбаюсь ему в след и продолжаю пить коктейль, разглядывая нарядных гостей. Вижу Алекса у барной стойки, который ожидает заказ. К нему подходит какая-то высокая блондинка, ласково водит пальчиками по плечу и так и льнёт что-то нашёптывая ему. «Ну вот, Алекс, и сегодня ты без секса не останешься», — усмехаюсь я. Неожиданно передо мной появляется Роберт Дэшвил.

— Селена — какое прекрасное имя, — с улыбкой протягивает он. — Можно присесть? — я киваю, он садится рядом со мной за столик. — Древнегреческая богиня Луны?

— Да, — не поворачивая к нему головы, отвечаю и отпиваю коктейль.

— Вам очень идёт это имя, — мужчина откровенно начинает скользить взглядом по моему лицу и декольте. — Такая белая кожа и синие, как вечернее небо, глаза.

Я поворачиваюсь и смотрю на его наглую улыбку. Роберт смотрит на меня таким пошлым и многозначительным взглядом. «Вот ещё бровкой сейчас поведёт и губками воздух чмокнет, и я точно расхохочусь», — думаю я, слегка улыбаясь. Кладёт руку на спинку моего стула и наклоняется к моему уху настолько близко, что я слышу его шёпот.

— Потанцуем?

— Она не танцует! — раздаётся рядом строгий голос Алекса, который держит в руках два бокала.

Роберт бросает короткий взгляд на Алекса, не меняя позы, и возвращает взгляд на меня, давая понять, что он разговаривает со мной, а не с ним. Алекс ставит бокалы на стол, но не садится.

— Так что, крошка, танцуешь?

«А вот это уже звучит как грязный намёк, засранец! Он меня что за очередную шлюху Алекса принимает?!»

— Нет, — твёрдо говорю я и, допивая коктейль, ставлю бокал на стол.

Роберт и не думает уходить и продолжает сверлить меня взглядом. Алекс подходит к нему вплотную:

— Отвали, Дэшвил! — жёстко говорит Роберту.

Я уже готова встать и убежать отсюда, понимая, что сейчас будет что-то неприятное, но не могу сдвинуться с места.

Дэшвил не реагирует на Алекса и продолжает:

— Десять тысяч за ночь танцев.

Я впадаю в ступор от такого хамства, а Алекс резко хватает Роберта за смокинг обеими руками и яростно смотрит на него:

— Извинись перед дамой, Роберт, немедленно!

Я встаю, хватаю клатч и быстрым шагом ухожу. Я практически бегу через зал и краем глаза вижу, что половина гостей смотрит на нас и перешёптывается. Слышу за спиной звук удара и падающих стульев. Алекс торопится за мной и хватает за запястье, уже в вестибюле, где почти нет людей.

— Селена!

Я выдёргиваю руку.

— Я хочу уйти, Алекс, чтобы меня опять не приняли за твою шлюху! — говорю ему в гневе.

— Да он урод. Прости меня, что допустил это.

— Всё равно я хочу уйти. Вечер уже испорчен, Алекс, — разворачиваюсь и иду к выходу.

Он идёт за мной и снова берёт меня за руку.

— Подожди, я тебя отвезу.

— Я могу сама о себе позаботиться! — вырываю свою руку и выхожу на улицу. — Да что тебе от меня нужно, Хардфорд?! Оставь меня в покое! Иди, тебя там уже заждалась твоя подружка! — кричу я и пячусь назад по тротуару, пытаясь поймать кеб.

Подъезжает Роллс-Ройс. Алекс хватает меня за руку и подталкивает к машине.

АЛЕКС

«Твою ж…! Что она несёт? Какая подружка?»

— Селена, успокойся и садись в машину, — строго говорю ей и открываю дверь Роллс-Ройса.

Она несколько секунд смотрит своими сапфирами прямо мне в глаза, но уступает и садится в машину. Я сажусь рядом и показываю водителю жестом, чтобы он сначала покружил по центру. Закрываю шторку и выключаю микрофон, чтобы он нас не слышал.

— Так, а сейчас успокойся, — тихо говорю я.

— Теперь понимаешь, почему нам нельзя ходить на свидания, Алекс? Ты вообще с нормальными девушками не имел дела, раз твой знакомый так обо мне подумал?

— Роберт просто урод, Селена. Кроме него такая мысль больше никому даже в голову не пришла, — она сердито молчит. — Я виноват и всё исправлю.