– На самом деле я от многих слышала, как они хотят стать рифматистами, – сказала Мелоди. – Одни мечтают о славе, об особенном отношении. Другие же, как мне кажется, грезят властью. Но, Джоэл, ведь это все не про тебя. Ты тихоня, всегда молчишь и ныкаешься по углам. Тебе нравится одиночество.

– Вроде того… А может, я тоже жажду власти? Ты же видела, каким я становлюсь в дуэли!

– Нет, Джоэл, это совсем не то, – отозвалась Мелоди. – Объясняя линии и защиты, ты превращаешься в перевозбужденного ребенка. Ты не рассматриваешь рифматику как средство, чтобы что-то выгадать или кого-то подчинить. А все остальные, в отличие от тебя, именно так и рассуждают! И такие люди есть даже в моем классе!

Джоэл и Мелоди подошли к воротам, которые охраняла пара полицейских. Преградить студентам путь они даже не пытались. Рядом стояли ведра с кислотой – на случай нападения меллингов. Раствор был не концентрированный, а потому вреда человеку нанести не мог. По крайней мере, вреда сильного. Однако же меллингов эта кислота уничтожала в мгновение ока. Было очевидно, что Хардинг рисковать не собирался. Охрану кампуса он организовал со всей ответственностью.

– Вы, двое, – кивнул им охранник. – Будьте осторожны. У вас час времени.

Джоэл кивнул и спросил у Мелоди:

– А ты уверена, что это хорошая идея?

– Джоэл, ты слышал, чтобы хоть кого-нибудь похищали из кафе? – закатила девочка глаза.

– Нет, но вот Лили Уайтинг исчезла по пути домой со званого ужина.

– Тебе-то откуда знать, как она исчезла? – подозрительно воззрилась на него Мелоди.

Джоэл отвел взгляд.

– Ах да!.. Ваши тайные собрания с Хардингом и Фитчем!

Джоэл не ответил, а Мелоди, к счастью, не стала давить.

Беспокоиться, вероятно, не стоило. Улица выглядела оживленной, да и похититель нападал на студентов без свидетелей. Тем не менее бдительности Джоэл не терял и ловил себя на том, что постоянно озирается. Армедиус представлял собой огороженную стенами парковую территорию с аккуратными лужайками. По правую руку стояли величественные здания, а по левую тянулась улица, тишину которой изредка нарушали лишь цоканье конских копыт да колесный стук экипажей.

Однако такие экипажи в последнее время попадались на глаза все реже. В обиход вошли заводные извозчики, выглядящие порой как диковинные звери самых разных форм и размеров. Вот, например, мимо них прополз бескрылый дракон. Шестерни и пружины его крутились, щелкали, а глаза сияли, освещая дорогу. На спине покоилась карета, в окне которой Джоэл увидал усатого мужчину в котелке.

Армедиус располагался в самом центре Джеймстауна, неподалеку от нескольких оживленных перекрестков. Вдали виднелись десятиэтажные здания, построенные из прочного кирпича. Некоторые дома украшала каменная облицовка или колонны. Тротуары вдоль них были узорно выложены булыжником. Иногда на кирпичах встречался оттиск Новой Британнии. Это был один из первых островов, века назад колонизированный европейцами, когда те обнаружили огромный архипелаг, получивший впоследствии название Соединенные Острова Америки.

Джоэл сначала подивился, сколько на улицах людей, а затем вспомнил, что сегодня пятница. В конце рабочей недели Харп-стрит оживала: здесь показывали спектакли и играли концерты. Рабочие в грязных рубашках и штанах прикладывали руки к кепкам, козыряя Мелоди: формой, выдававшей рифматистку, девочка вызывала их безоговорочное уважение. Даже джентльмены с тросточками, облаченные в безупречные костюмы и длинные пальто, а также их леди, сверкающие вечерними платьями, пускай и через раз, но кивали в знак приветствия.

«Интересно, каково это, когда каждый незнакомец признает тебя? Выказывает уважение?» – задался вопросом Джоэл. Прежде об этом аспекте жизни рифматиста он не задумывался.

– Поэтому тебе претит быть рифматисткой? – спросил он, неторопливо шагая в свете уличных фонарей.

– Что, прости? – переспросила Мелоди.

– Тебе претит слава рифматистов? – уточнил Джоэл. – То, как все смотрят на тебя? То, как относятся? Поэтому тебе не нравится быть рифматисткой?

– Отчасти да. Они как будто… все чего-то от меня ждут! И ведь многие всерьез возлагают какие-то надежды! Рифматистам, в отличие от обыкновенных студентов, оступаться нельзя: мы у всех на виду. Нам словно дают понять, что у нас нет права на ошибку. Кроме того, в рифматисты посвящают, только когда появляются свободные места. Один из нас прежде должен умереть. Рифматистов не может быть больше определенного числа. А что, если я стану никудышной рифматисткой? Получается, в наших рядах образуется брешь!

Они прошли под пружинным монорельсом. Джоэл оглянулся через правое плечо и увидел, как на станции Армедиус заводят поезд. Мелоди же шагала, сцепив руки и глядя перед собой.

– Это так на меня давит! – воскликнула она. – Я плохая рифматистка, и в то же время меня ведь избрал сам Мастер! А это, в свою очередь, подразумевает, что у меня есть способности! И все думают: раз я не справляюсь, значит плохо над собой работаю. Со всех сторон я постоянно слышу в свой адрес только критику!

– Н-да… – отозвался Джоэл. – Неприятно.

– Ага.

Он не знал, что и добавить. Неудивительно, что Мелоди так остро на все реагирует и чуть что обижается!

Некоторое время они шли молча. Между тем Джоэл подметил, что отнюдь не все прохожие взирают на Мелоди с почтением. Были и такие, кто прямо-таки зыркал на нее из-под козырька и что-то с неодобрением бормотал своему спутнику. Джоэлу и в голову прийти не могло, что зависть обыкновенных студентов к рифматистам может распространиться за стены академии и даже перерастать в глухую враждебность.