Минут через пять Анфиса вошла уже в сарафане. Протянула одежду.

— Твоя. Я её постирала.

— Спасибо. А… оружие… где?

— Друг твой забрал.

Анфиса вышла. Пока Тоха одевался, хлопнула дверь. Потом снова. Программер вышел в горницу. Женщина уже хлопочет на кухне. Тоха сел в кресло-качалку. Через полчаса стол был накрыт. Варёная картошка с луком, солёные огурцы. Самогон.

Программер вылез из качалки и сел на обычный стул.

— Выпей, — Анфиса налила стопочку, — полегшает.

Тоха знает, не фига не полегчает, но послушно взял рюмку. Поднёс ко рту. Ядрёный свекольный запах долбанул в нос. Программер передёрнулся.

— А ты не нюхай, — улыбнулась Анфиса. — Пей. Или нос зажми, — и сама залпом осушила стопку.

Тоха нос зажимать не стал. Просто последовал её примеру. Крепкий зараза! Тепло расплылось по телу. Давно не пил, в голову слегка ударило. Но быстро прошло.

Анфиса что-то щебечет о довоенной жизни. Что у них было хорошее, крепкое хозяйство. Мужа в пятнадцатом на фронте убили.

— Знаешь, как плохо одной, без мужика? — всхлипнула женщина, как показалось, нарочито.

— Не знаю. Я без мужика никогда не жил.

Хозяйка сначала уставилась на него, потом рассмеялась. До Тохи тоже дошла двусмысленность фразы. Он тоже заржал, согнувшись пополам.

Отсмеявшись и вытерев слёзы, Тоха спросил:

— А дети у тебя есть?

Женщина тут же погрустнела:

— Нет. Не дал Бог. И к бабке-знахарке ходила, и даже доктор учёный из Харькова приезжал.

Программер решил съехать с грустной темы.

— Слушай, а когда Прилуцкий обещал прийти?

Анфиса секунду подумала, закатив глаза к потолку:

— Да, кажись, завтра. С утра. Грозен больно друг-то твой. Я уж ему, хай до весны у меня поживёт. А он, нет, только пять дней.

— У меня жена только что погибла.

— Прости, прости. Но, Антош…

При этом слове Тоха вздрогнул. Так его Настя называла.

— Выпей ещё, — Анфиса налила стопку. — Выпей.

— Не буду.

— Выпей, выпей. И хватит на этом.

Программер махнул ещё стопарик. Поспешил заесть картошкой.

— Антош. Прости меня, глупую бабу, если что не то скажу. Но ведь… Настю твою не вернёшь, а я вот, живая. Молодая. Оставайся со мной, Антош.

Тоха отвернулся.

— Мне на Дон надо.

— Зачем?

— Генерал Корнилов собирает добровольческую армию.

— Так и знала, что ты барчук. Куда уж, простым крестьянским бабам, до вас.

— Не барчук, а офицер.

Она встала и подошла близко-близко. Вот ведь зараза! Положила руку на плечо.

— Антош, дался тебе этот Дон, Корнилов! Оставайся. А с другом твоим как-нить договоримся. Чай, тоже человек. Понимать должон.

Тоха посмотрел ей в лицо и грустно усмехнулся.

— Анфис, на кой я тебе. Я ж по хозяйству ничего делать не умею. Я ж обычный программер.

— Хосподи! — всплеснула руками женщина, — как же тебя угораздило, миленький. А ведь такой молодой ещё. Но ничего. Я всё умею, — и провела рукой ему по волосам, — я очень хозяйственная. Только оставайся.

Тоха вздохнул. Н-да. Видать оголодала тётка без мужика. Но он-то тут причём? Ему в этом времени задерживаться не резон. Уже не резон.

— Друг твой мне тут одну вещицу диковинную оставил. Кажет, коли опасность какая, сожми её, и я зараз явлюсь, як чёрт из табакерки.

Сердце у Тохи тут же заколотилось.

— Что за диковина? Покажи.

— Сейчас.

Анфиса быстро подошла к комоду и вытащила из шкатулки какой-то предмет. Вернулась и протянула Тохе брелок в виде сердечка. Программер взял девайс.

— А нажать надо вот так, — и показала на воздухе, будто что-то невидимое сжимает двумя пальцами.

Интересно. Тоха повертел брелок в руках. Брелок вполне может быть и радиомикрофоном, и приёмопередатчиком.

— Ян, если ты меня слышишь, срочно приходи, — произнёс программер.

Тишина.

— Никак сказывся? — всплеснула руками Анфиса. — С вещью гуторишь!

— Ян, мать твою, — прорычал Тоха, — приходи. Или я… или я этот брелок расхреначу к чертям собачим.

Тишина. Да, угроза так себе. Они этих брелоков могут понаделать с туеву хучу.

— Слушаю тебя, Антон, — отозвалось «сердечко» голосом Прилуцкого.

— Хосподи! — подскочила Анфиса. — Царица небесная! — и перекрестилась.