— Кто такой будешь? — спросил старший.

Программер поглядел в серые глаза бандита.

— Гость. Остановился у этой доброй женщины. Временно. Она меня приняла, когда я почти замёрз. Выходила, не дала заболеть.

Тоха совершенно спокоен, что немного удивило его самого.

— Гля, дядьку Панкрат, — подал голос пацан, — гость? Ха! У Фиски!

— А документики у тебя есть, гость? — ухмыльнулся Панкрат.

Тоха кивнул и стал медленно расстёгивать полушубок. Из кармана рубашки вытащил паспорт и протянул старшему. Похоже, перед ним полные «чайники». Его стоило в первую очередь обыскать на предмет спрятанного оружия. А эти даже не чешутся.

Старший взял книжку и стал листать.

— Антон Алексеевич Колыванов, — нараспев прочёл старший, — ага. Выдана пятнадцатого января четырнадцатого года управлением полиции Санкт-Петербурга. Девяносто второго года рождения.

«Вот сейчас их можно всех валить, — мелькнула злорадная мысль, но Тоха её отогнал. — Трупы потом куда девать? Погода хорошая, солнечная. Наверняка соседи видели, что к Анфисе зашли трое. Зашли и не вышли. Я-то уйду, а у неё потом проблемы будут. Подождём».

— Звания крестьянского, — продолжил листать паспортную книжку бандит, — чернорабочий Путиловского завода. К воинской повинности негоден по расписанию болезней первой категории. Это что ж у тебя за болезнь такая?

— Диабет, — бросил первое, что пришло в голову Тоха, понятия не имея, что это за расписание такое, и входит ли его диагноз в упомянутое расписание.

— Женат. Жена — Анастасия Сергеевна Колыванова. Ага, венчался в Архангельской церкви с дочерью рабочего… ага… все положенные подачи уплачены. Ага. Законопослушный значит?

Тоха проигнорировал вопрос.

— Ну-ну. А жинка твоя хде, Антон Алексеевич Колыванов?

Программер чуть прищурился. Воспоминания о Насте болью отдались в сердце. Сдержал порыв выхватить наган и завалить всю троицу, лишь прохрипел:

— Неделю назад… комиссары в Харькове… застрелили.

— Вот оно как, значится! Что ж, соболезную. Оружие у тебя есть, Антон Ляксеич?

— Есть, — Тоха попробовал улыбнуться, — у комиссара, что жену мою убил, забрал.

Бандиты переглянулись. Улыбки исчезли с их лиц.

— А он прям так и отдал? — вскинул брови старший и потянулся к «маузеру».

Остальные медленно сняли карабины из-за спины. Пацан щёлкнул затвором.

«А вот теперь совсем плохо», — подумал программер, и, осклабившись, спокойно сказал:

— Нет, конечно, но я его уговорил, — и твёрдо посмотрел в глаза старшего.

Панкрат вытащил из кобуры «маузер» и направил в программеру живот.

— Покажи. Медленно.

Попаданец потянулся рукой во внутренний карман полушубка и достал револьвер.

— Не балуй, — бандит чуть надавил на спуск, выбирая свободный ход.

Тоха перехватил «наган» левой рукой за ствол и протянул бандиту. Остальные снова заулыбались и опустили карабины.

Панкрат принял револьвер и тут же, вытянув руку вперёд, прижал ствол «маузера» ко лбу программера.

— А вот сдаётся нам, мил человек, что ты из комиссаров али из дворян.

Если он думает, что этим может напугать программера, то глубоко ошибается. Что-то сдвинулось в душе Тохи после гибели Насти. Сейчас ему наплевать с высокой колокольни, убьют его или нет. Внутри холодная пустота. Он молча смотрит в глаза бандита. Тот чуть выбрал свободный ход спускового крючка. Программер даже не моргнул.

— Панкрат, не надо! — воскликнула Анфиса.

— Если сдаётся, — медленно проговорил Тоха, — ступай водки выпей, и сдаваться не будет. А мне своими сдаваниями мозг не разрушай.

На миг в глазах бандита полыхнула ярость. Он медленно убрал ствол от головы программера. И вдруг расхохотался, но ствол все ещё смотрит в лицо Тохи.

Бандиты неуверенно поддержали главаря.

— Гарный хлопец, — отсмеявшись, подвёл итог Панкрат. — Куда идёшь?

Программер глянул на Анфису. Та сидит бледная. Он ободряюще улыбнулся женщине.

— В Одессу, к родственникам. От большевиков бегу.

— К родственникам? Что-то не похож на одессита и говор у тебя москальский.

Тоха перевёл взгляд на главаря.

— А я с Молдавии, с Бессарабии, в смысле. В Одессе родственники.

— Ну ладно, — Панкрат повернулся к своим бойцам и показал на пацана в светлом полушубке, — вон Гриня тоже с Одессы. Да, Гринь?

Пацан на секунду опешил, а потом важно кивнул:

— Так. Я в Одессе всех знаю.

«Опять, мля, — Тоха закатил глаза к потолку. — Ну ладно, сами напросились» — и радостно заорал:

— Гриня! Зёма! Правда? Неужели тоже с Молдаванки? А кого знаешь, Гринь? Вовку-Батона? Саньку-Кирпича?