У адвоката ушел почти час, чтобы накалякать от руки соответствующую бумажку и вписать в документ всех страждущих. Его холеная рука, увешанная перстнями и золотыми браслетами, сжимала серебряную шариковую ручку. Хорошая авторучка, крепкая. Я знал, что она всегда у него с собой. Литой корпус с черным орнаментом, такую трудно не запомнить. Очередь дошла до меня.

Взмокший адвокат подошел ко мне и натянуто вежливо пробормотал:

— Андрей Сергеевич, осталось вписать сумму, номер вашего счета и поставить подпись.

— Я что, с пристегнутыми руками должен это делать? — пожал я плечами.

Адвокат повернулся к начальнику, тот скривился и махнул охранникам:

— Отстегните ему правую руку.

Садист подошел и расстегнул ремешок на моем запястье. Адвокат побоялся ко мне приблизиться и предал документ и ручку охраннику. Тот протянул мне серебряную штуковину. Я взял его в руку и проговорил:

— Вообще-то я левша, я не могу писать правой рукой.

— Освободите ему левую руку, — раздраженно проскрипел кардинал, — А правую пристегните обратно.

К толстяку подошел на помощь еще одни охранник. Он стал пристегивать правую руку, а садист в это время освобождал левую. Только моя левая рука почувствовала свободу, я перехватил в нее ручку и, используя ее как стилет, ударил ближайшего охранника в пузо пробив ему печень. Тот сложился и упал на пол. Рывком я отстегнул правую руку (ремень на ее запястье был еще не до конца застегнут) и прежде, чем присутствующие успели моргнуть глазом, схватил садиста за портупею и ударом кулака в пах согнул его пополам. Охранник скрючился, и его голова оказалась на одном уровне со мной. Я воткнул ему в шею крепкую ручку возле сонной артерии и, словно хирургически инструментом подцепил мышцу вместе с сосудом.

Все произошло за секунду — уроки Тиона и боевая практика средневековья не прошли даром.

— Всем стоять или я вырву ему артерию! — заорал я.

Народ ахнул и в ужасе замер. Охарнники было бросились ко мне, но я чуть надавил на ручку и садист заверещал. Его напарники встали в паре шагов от нас, не зная что делать! Кто-то из посетителей достал телефон и начал снимать (Как он его пронес? Телефоны на территории Центра запрещены).

— Убрать оружие! — скомандовал я и повернул голову к адвокату:

— Ты! Отстегни мне ноги! Живо!

— Но… Я… Не могу… — блеял испуганный адвокат.

— Быстро! Или я убью его!

Адвокат с опаской приблизился ко мне. Кардинал хотел его остановить, но увидев, что все действо снимают уже три человека на телефоны, не решился рисковать жизнью подчиненного под объективами камер. Он знал, что я не блефую, и вырву артерию вместе с куском шеи — терять-то мне нечего…

Тучный адвокат, обливаясь потом, с трудом присел на корточки и дрожащими руками отстегнул ремни на ногах. Как только ноги освободилось от застежек, пинком я отшвырнул от себя трясущееся тело и встал. Садист выл не переставая и вот-вот грозился упасть в обморок от болевого шока. Нужно было торопиться.

— Оружие на пол! — скомандовал я. — Всем! Быстро!

Охранники раскрыли рты и уставились на своего начальника. Тот нехотя кивнул.

— И вы тоже! — рявкнул я на приставов в балаклавах, те сложили автоматы. — Всем лечь на пол мордой вниз!

Гражданские безоговорочно попадали, охранники чуть мешкали. Я надавил на ручку и садист дико заорал. Это подействовало: тюремщики и приставы попадали на пол. Я пробирался к выходу, толкая впереди себя заложника. Ноги его начинали заплетаться, его кровь залила мне руку, еще немного и он вырубится. Вот и выход. Кругом валяются приставы, поглядывая на меня украдкой. Пусть смотрят, ведь это их последняя минута жизни. Если здесь все не по настоящему, я могу делать все, что захочу, не обременяя себя угрызениями совести. Резким тычком я вогнал ручку глубок в шею почти на всю ее длину и оттолкнул охранника от себя. Он ойкнул и смертельно раненый завалился на приставов. В туже секунду я подхватил два укороченных калаша и ударил очередями с двух рук (благо с предохранителей их уже сняты, и патрон в патроннике). Очередь выкосила сначала лежащих в балаклавах, затем охранников. Никто даже не подумал вскочить — все испугались, да так и подохли. Отдельную порцию свинца я припас для директора. Прошелся по его костюму взад и вперед и пробил голову. Я отбросил опустошенные автоматы и подхватил третий. Ну все, уходим!

Выскочил в коридор, на звуки выстрелов уже мчался наряд из дежурки. У них пистолеты, на бегу стрелять не удобно — кучности ноль. А у меня автомат, я скосил их очередью, как только они появились в конце коридора. Дежурка нажала тревожную кнопку — увидели мои зверства в камеры. Завыла сирена, но тревога в здании — не самое страшное. Сигнал передается автоматически на пульт россгвардии. Сейчас здесь будет столько спецназа и ГНР, что можно войну начинать. По моим прикидкам, до появления первых нарядов у меня есть минут шесть, а то и меньше. Я пригнулся и вынырнул из-за угла, поливая огнем стеклянную «будку» дежурки. Пистолетные пукалки пытались кусаться в ответ, но быстро сообразили, что это бесполезно. Охранники залегли под столами. Я прошил их вместе со столами и пластиковыми перегородками. Пуля нового АК-200 может рельсу пробить, не то что пластик. Хотя про рельсу конечно миф, но все же.

Я сменил рожок на запасной, что прихватил из зала казни. Прислушался… Тишина, лишь трещала и искрила перебитая проводка, да журчала вода из прострелянного отопления. Вроде всех положил. В Центре сотрудников, слава богу немного, сюда привозят узников только для исполнения приговоров дня за три до казни. Поэтому наполняемость тюрьмы небольшая. Теперь в каждом регионе есть такой Центр. Давно было пора такие создать, хватит сюсюкаться с отморозками, не хрен было мораторий вводить и прогибаться перед Европой. Хоть я и за Центры исполнения смертных приговоров, но сегодня этому не повезло. Ученик средневекового ассасина — это вам не в тапки по нужде ходить. Спасибо Тиону, теперь я могу убивать даже шариковой ручкой…