Кажется…кажется, она нам мешает. Вадим хоть и слова не сказал на эту тему, но я по глазам видела, что он тоже так считает.

На фиг я ее оставила?

Этот вопрос полыхнул в голове как-то особенно ярко и внушительно. Тот приступ жалости, который я словила, пока слушала ее всхлипы в трубку, уже прошел, оставив после себя смятение и раздражение на саму себя.

Она у нас уже почти две недели. Уже хватит, наверное…

Нет, я не против Зайки. Она моя любимая племяха, я от чистого сердца желаю ей добра и хочу, чтобы у нее все в жизни сложилось самым наилучшим образом, но сейчас действительно не до нее. Мне предстоят забеги по врачам, надо все подготовить на работе, чтобы безболезненно уйти в отпуск по уходу, и еще миллион дел. Вдобавок токсикоз, перемены настроения, да и просто нам с мужем хочется побыть вдвоем.

Я плохая тетка, да?

Наверняка плохая. И сестра тоже хреновая.

Нина вон всегда готова нас принять у себя. Хоть на месяц, хоть на год. Только приезжай — заботой окружит, накормит, напоит и во всем поддержит, а я даже не могу организовать нормальную учебу для ее дочери.

Стыдно. Но потом снова обнимаю мужа, и понимаю, что ни фига не стыдно. Эта наша семья, наш первый ребенок, и мы имеем право на эгоизм.

Но с Зайкой придется что-то решать. Снять ей квартиру, в конце концов, неподалеку от нас. Пусть потихоньку учится самостоятельности, привыкает, а мы просто подстрахуем. Нормальный ведь вариант, да?

Прикидываю и тут же морщусь, словно лимона откусила.

М-да. Вот не было проблем, и сама себе их создала. Молодец.

— Что ты там бубнишь? — интересуется Вадим.

Я жму плечами и смущенно улыбаюсь. О том, что присутствие Зайки меня вдруг стало напрягать, ни слова не говорю, вместо этого горестно вздыхаю и спрашиваю:

— Интересно, я так и буду всю беременность, как бестолковая морковка, которая сама не знает чего хочет? Или это пройдет?

Я очень надеюсь, что меня отпустит, что когда первый шок и эйфория пройдут, я смогу снова трезво мыслить. Иначе все, хана бизнесу. С такой кашей в голове вместо мозга, спущу все в унитаз и буду при этом глупо хихикать.

Муж целует меня в нос:

— Обожаю морковку.

— Дурак, я к тебе с серьезной проблемой, а ты прикалываешься! — возмущаюсь, а у самой физиономия расплывается в улыбке.

— Нормально все будет. Это просто радость. Ты же рада? — пытливо смотрит в глаза.

— Безумно.

У нас был разговор, что лет до тридцати вопросом деторождения заниматься не будем. Жить для себя и заниматься карьерой — вот такие примерно у нас были планы. Но теперь, когда все случилось, я готова скакать до самого потолка и визжать от восторга. И судя по тому, как светится физиономия у мужа, он с радостью составит мне компанию.

— Давай спасть, — тянет меня в кровать.

— Спать? — коварно улыбаясь подхожу ближе и ныряю ладонями под его футболку, — а как же любовь?

— Будет тебе любовь. Много-много любви, — шепчет, прижав меня к себе.

И я ему верю, полностью и безоговорочно.

Уже позже, когда Вадим засыпает, а я счастливая и разнеженная лежу у него под боком и никак не могу заставить себя закрыть глаза, в моей голове проносятся ураганы мыслей. Как жить дальше? Какого врача выбрать? Какое имя дать малявке? Все ли будет в порядке? В какой комнате сделать детскую? И дальше, как снежный ком.

— Так, все! Стоп! — шиплю на саму себя, — глаза закрыла и спать!

Устраиваюсь поудобнее и аккуратно прикасаюсь к своему животу. Он пока плоский и упругий, но скоро станет круглым и натянутым, как арбуз. Веду пальчиками по коже и улыбаюсь. Я уже до одури люблю этого малыша и готова сделать ради него все, что угодно.

— Да, мам! Да! Мила сама пригласила меня остаться! Я не напрашивалась. Я уже даже вещи собрала, — с ухмылкой обвожу комнату взглядом.

Полнейший бедлам, все как лежало, так и лежит. Благодаря блаженной тетке, которая мигом задвинулась на своем пузе, я еще задержусь в столице. В этот раз мы сроки не обговаривали, поэтому постараюсь растянуть свое пребывание тут как можно на дольше.

— Зоя! Это неприлично в конце концов! — отчитывает меня мать.

— Мам…

— Что мам? Ты уже взрослая, скоро третий десяток.

Ненавижу, когда она так говорит. У нее даже есть градация возрастов в зависимости от настроения. Если говорит: тебе двадцатник скоро, значит я не сильно накосячила, а если скоро третий десяток, то все.

Вот сейчас как раз все. Мать негодует, что я не бегу обратно в деревню, не рвусь в огород кверху жопой стоять и бесконечные грядки пропалывать. Не дождется!

— Нельзя быть такой навязчивой.

— Я не навязчивая! — тут же возмущаюсь, — меня пригласили.

— Мила слишком добрая, вот и пригласила. Но ты же не дурочка, должна понимать, что у них своя семья, свои дела и взрослая девка, которая постоянно путается под ногами, будет только раздражать.

Лично меня раздражает одно то, что меня считают пятым колесом. Я здесь по праву! Я старалась, я заслужила! С какой стати она решила, что меня тут быть не должно?! Еще как должно. Это мое место! Мое!