Волны... Бушующие волны, с грохотом бьющиеся об острые скалы... Голову наполнял такой шум, что хотелось оторвать её к чертям собачьим. Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей в библиотеке. Вдоль стен качались книжные стеллажи, а письменный стол дёргался в стороны с жутким скрипом. «Ужас какой!»- успела я подумать и зажмурилась.

Снова разлепив веки, я увидела тренировочный зал: мечи, копья, боевые топоры на стенах. Пространство было уже более устойчиво, и я попыталась встать, но ничего не вышло: руки и ноги будто налились свинцом или намертво примагнитились к полу. «Может, я умираю или уже умерла...»- как ни странно, никакой паники или ужаса не было. Я просто лежала и тупо пялилась в высокий потолок, пока глаза не начали закрываться, а мерное покачивание в голове и уже не громкий, а тихий плеск волн не убаюкал окончательно.

Окончательно я очнулась через двое суток после нашего возвращения на «Чёрную Медузу». Сначала ощутила тяжёлое, лохматое тело у бока и холодный, мокрый нос, тыкающийся в шею, потом какие-то движения на лице и открыла глаза. Дайк сидел рядом и промакивал мою щёку какой-то лечебной бурдой.

– Дайк...- из горла вырвался хрип.

Он уставился на меня, но не сказал ни слова, только слезинка скатилась из уголка глаза. Просунув руки под мою спину, он крепко прижал меня к груди и зашептал:

– Кари-и-и...

Руки уже слушались, и я стиснула его в ответ. Попытки говорить успеха не принесли. Я не только немного оглохла, но и потеряла голос и на вопросы Няня о самочувствии могла лишь кивать да улыбаться одной половиной лица. Другая половина была уже зашита.

– Ну вот! Ты опять киваешь и улыбаешься, как тогда в лесу!- он засмеялся и рукавом рубашки утёр влажные глаза.- А я тебя штопаю, вернее уже заштопал...

Я хотела потрогать рану, но Дайк сжал мои пальцы:

– Не надо...

Тогда жестами я попыталась дать ему понять, что хочу глянуть в зеркало, но мой лекарь снял его с крюка на стене и спрятал за пазуху:

– Потом посмотришь...

Я не оставила попытки и продолжила жестикуляцию, показывая стилос и бумагу, но мой друг отклонил и эту просьбу:

– Тебе нужно есть, спать и восстанавливать силы, а не ерундой заниматься.

«Вот же зараза! Раскомандовался, пользуясь моим беспомощным положением!»- но всё-таки это приятно, когда друг может сказать твердое «нет!», проявляя таким образом любовь и заботу.

Через несколько дней я начала вставать, да и слух возвращался к норме. Голос тоже проявился, но был низким, хриплым и жутко скрипучим, как у старого, прокуренного алкоголика. Дайк смеялся и притворно морщился, когда я пыталась говорить, а Макс покатывался со смеху и вопил, что такой тембр, уже сам по себе, будет наводить ужас на моих собеседников, если голос полностью не восстановится.

Мой ангалин тоже несколько дней после бешеной гонки только ел и спал. Команда была настолько рада ему, что мужики специально по несколько раз на дню ловили рыбу и подносили свежатинку своему любимчику, как только он просыпался. Макс царственно принимал угощение и опять засыпал.

Следующую остановку Ают собирался сделать уже в Гейзе, но не высаживать нас, как мы изначально планировали, а доставить до мыса Веры - это бы очень сэкономило время. В первый же вечер, когда я, наконец, вышла на палубу, то прямиком потопала к капитану. Он стоял у руля, держа курс на туманные острова на горизонте. Заметив, как я поднимаюсь, он зафиксировал руль и протянул руку. Сначала он долго рассматривал меня, а потом улыбнулся и отвёл глаза.

– Я совсем чудовище, да?- голос хрипел и срывался в сип.

– Ужас!- смеясь, Ают прикрыл уши ладонями.- Лучше молчи!

Меня тоже пробило на хохот:

– Уже не прекрасная богиня?!

Улыбка слетела с его лица и, сделав шаг навстречу, он уставился прямо в глаза:

– Великая... Великая, могущественная и прекрасная богиня! Вот какая ты, Кари! Я ожидал чего угодно: ураганов, цунами, радужных мостов в небесах, но только не того, что ты пересечёшь море на спине ангалина. И даже не представляю как это возможно, тем более для женщины...- он ненадолго замолчал, сжимая мои ладони.- И твой голос... Этот крик, зов... Он пронзил насквозь! Не знаю, как объяснить... Ты так позвала Дайка, что мы все почувствовали твою любовь к нему.

Обняв капитана, я прохрипела:

– Спасибо, Ают... Спасибо. Ты всё сделал правильно, я никогда этого не забуду.

Позади послышалось покашливание и я обернулась. Мои парни стояли на верхней палубе.

– Дайк, они обнимаютс-с-ся...- шипение Макса вызвало невольную улыбку.

– Ну хоть не целуются,- подойдя ближе, Дайк обнял за плечи.- Там кое-кто в трюме желает выказать тебе свою бесконечную благодарность.

Унюхав противный запашок гниющего тела, я вспомнила о Скорбном Берке. Он обосновался в трюме неподалёку от наших лошадок. Тучка, завидев меня, радостно заржала, махая головой.