Где Кайрин? Он же надел маску, и вычислить его среди присутствующих теперь достаточно сложно. Я глянула на Сида, но он потерял к происходящему всякий интерес. Проклятье! Кажется, страж что-то заподозрил, но не спешил поведать мне о своих догадках. Да и как, учитывая присутствие высочества?

Пока все клонилось к предполагаемому сценарию. Не прошло и минуты, как на площадь вывели пленников. Один из измученных мужчин чуть не упал, взбираясь на помост по крутым ступенькам, и его грубо толкнули, приказывая двигаться дальше. Люди одобрительно взревели.

Едва загнав вглубь памяти изуродованного, растянутого на дыбе Иршада, я самолично ткнула себя носом в ещё более зловонную лужу и не могла понять ради чего.

— Вы обещали мне что-то интересное, Ваше высочество. Так вот, я его не наблюдаю. — Я стрельнула в сторону принца недовольным взглядом, но он был расслаблен.

— Немного терпения вам не повредит. Сейчас.

— Жители Дарнаса, сегодня вы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать священный суд! — Голос Дисмаля, торжественный до противного першения в горле, разнесся над поднятыми головами, — Эти люди, нарушили не только спокойствие в городе, но и посягнули на кровь императора, чья власть неоспорима на этой земле! От имени Его Величества Амирхана ан Саида, они признаются виновными в совершении ряда тяжких преступлений, среди которых убийство граждан, покушение на будущую супругу императора, и похищение его признанного сына, что, в свою очередь, приравнивается к оскорблению рода.

Какого черта? Я ожидала, что на заговорщиков повесят все грехи, которые только можно, но… Император же ещё не сделал официального заявления о моем признании! Так почему последний пункт включен в обвинение? Или у Его величества есть ещё один сын, о похищении которого я не знала? Нет, похоже наследник решил сделать заявление за отца.

— Бесман Эллер, к сожалению, не смог присутствовать на казни! Он пострадал от рук заговорщиков, иначе как достойный представитель семьи, самолично взял бы с них плату!

Какую плату? Лис усмехнулся, глядя на моё посеревшее лицо. В его озорных глазах на тот момент так и читалось: “А вы, друг мой, тот ещё симулянт!”

— Кровь, — продолжил Дисмаль, — будет смыта кровью. Служителями Рахшара была одобрена не просто казнь. Рахнамар! Сегодня мы принесем дань нашему Богу!

Гомон и визги заглушил грохот барабанов. Главный жрец вышел вперед, и скрипучим, едва слышным с большого расстояния голосом, зачитал строки из местного писания. Я почти не разбиралась в каких-либо верованиях, не говоря уж о здешних, но зрители ликовали. Жертвоприношение?

— И восстал Рахшар из глубин, пылая яростью, дабы воздать врагам своим по заслугам. — Почти скучно прокаркал служитель, — И лишил их глаз, ибо недостойны они видеть свет дневной, и отнял языки их, ложь несущие, и ноги сломил, дабы не смели больше ступать по земле его. Как змеи ползали они по песку, и проявил Рахшар милость свою, и вырвал сердца их недрогнувшею рукой, даровав избавление! Да будет так!

— Да будет так! — Вторила толпа, — Рахнамар!

Наследник взмахнул рукой, и в каменных чашах, стоявших по краям платформы, вспыхнул ярко-красный огонь. Пот выступил на висках, будто это не в сотне метров, а лишь в паре шагов от меня что-то загорелось.

— По причине отсутствия пострадавшего, — Наследник изобразил печаль в голосе, которую перебивали едкие издевательские ноты, — честь привести приговор в исполнение будет передана его наставнику. Сними маску, отныне это твой долг!

Кайрин все время был рядом. Он вышел из первых рядов, спокойно скинул мантию и остановился в центре площадки, лишь мимолетно наблюдая за пленниками, которых стража уже привязывала к двум деревянным столбам. Никакой плахи не будет… Никакой виселицы. Ничего. Меня начало трясти.

Я знала, что должно произойти. Знала, знала, знала… Знала, но не представляла как буду смотреть на это. Я и не старалась. Зрение упало, расфокусировалось. Сквозь туманную пелену я видела, как он принимает у жреца нож, потом подходит к осужденному, и удерживая того за дрожащий подбородок, приставляет лезвие к глазному яблоку. Я слышала, как пленник кричит: оглушающе, переходя на визг, который вскоре опустился до несвязного животного хрипа. Карающий вырезал ему язык.

Хватит, остановись, пожалуйста, хватит!

“Прикончи его!” — требовала толпа.

Если бы я стояла поблизости, должно быть, смогла бы услышать и как трещат сухожилия, когда он резал их, лишая мужчину возможности держаться на ногах. Хватит.

Кайрин меня не слышал. Не хотел ни слышать, ни чувствовать, и отрезал подобную возможность для меня.

Я развернулась и зашагала к выходу с балкона. Сид преградил дорогу, он что-то попытался мне втолковать, но я, кажется, приказала ему проваливать. Запуталась в тюле невесомых занавесок, споткнулась о ножку стола, дернула за ручку двери, едва ли соображая в какую сторону её повернуть, чтобы выбраться из этого ада.