— Что-то хотела?

Издевается!

— Ничего. Спасибо, что подвез. Пока, — протараторила и потянулась к замку.

Он только вздохнул, положил ладони мне на плечи и развернул к себе. Перенес руку на затылок, притянул.

— Не так быстро, Лиса, — выдохнул мне в губы. И наконец-то поцеловал. Всё, можно умирать.

Я забыла, что на улице ледяной ноябрь. Сейчас я целовала солнце. Он обхватил мои щеки ладонями, и я повторила его жест. Мне понравилось ощущение под пальцами. Обвела линию челюсти. Он улыбнулся мне в губы. Разорвав поцелуй, он уткнулся мне в шею, щекоча дыханием.

Святые пирожочки!

Пора линять, иначе я прямо сейчас закрою гештальт и попробую секс в машине. Но на мне слишком много одежды, это будет чрезвычайно нелепо и смешно.

— Иди, иначе я за себя не отвечаю!

Я смеюсь. Нехотя отодвигаюсь, открываю дверь и совершенно неграциозно выбираюсь.

— Лиса.

Заглядываю обратно в салон. Он протягивает мою шапку. И пока я за ней тянусь, снова целует меня. Я счастливо вздыхаю.

Мы всё же прощаемся.

Позже, принимая душ, замечаю, что месячные (какое счастье!) начались. Радостно смеюсь.

— Ты что там ржешь? Освобождай ванну уже! — орет под дверью Аринка.

Закончив водные процедуры, пишу радостное известие Звягинцеву.

«Выдохнула?))»

«Теперь да».

Я перехожу на аккаунт Артёма и подписываюсь. Чувствую себя сталкером каким-то, но всё равно просматриваю все его фото.

Пятница ознаменовалась посещением «Малибу». Ни один мой аргумент не помог, Маша всё же вытащила меня. Уныло изучаю меню. Здесь не запредельно дорого, но цены выше процентов на тридцать, чем в «Рокки». И как Маше каждый раз удается меня на что-нибудь уговорить?

Особенно сэкономить не получится, и тыкаю в первый попавшийся коктейль.

Здесь должен быть Терновский. И поэтому мы тут. И плевать, что я бы предпочла сейчас быть в другом месте. Да и мама уже ворчит за слишком частые гулянки.

Артём сегодня молчал. Наверное, еще и поэтому я согласилась. Надеясь либо отвлечься, либо встретить его здесь.

Всю неделю мы пересекались только в коридорах. Я видела, что он очень занят. Но по вечерам он находил время написать мне. Мы обсудили, что все-таки нужно досмотреть «Ванпанчмена», иначе «осознание невыполненного дела будет преследовать нас всю жизнь». Вчера он выложил в инстаграме фото окна своей гостиной. Сквозь стекло виднелось серое облачное небо и падающий снег. И подпись: «Окно всё решает». Я сидела и пялилась на этот пост. И улыбалась как идиотка.

Открываю директ, пролистываю наши сообщения. Хочу написать ему, но не знаю что. Правду, что я соскучилась? Пальцы зависают над буквами. Мне все еще неловко. И немного страшно.

Закрываю инстаграм.

— Подойду поздороваюсь? — кричит Маша сквозь музыку и показывает на столик метрах в десяти от нашего. Вижу там Терновского, той блондинки не видать.

Я киваю. Как будто мой запрет ее бы остановил.

Злата с Мишей уже трутся друг об друга на танцполе. И я остаюсь одна. Вообще-то здесь определенно круче, чем в «Рокки». И местный диджей явно больше понимает в хорошей музыке. Потягиваю коктейль и наблюдаю за публикой.

Машино появление у столика Юры встречено довольно радостно, кто-то даже обнимает и чмокает в щеку. Фомичева сегодня выглядит особенно хорошо, вся сияет. Это невозможно не заметить. Она перебрасывает свои длинные светло-каштановые волосы с одного плеча на другое, и Терновский следит за ее движениями.

Я перевожу взгляд на экран телефона. Пусто. Снова открываю чат, пялюсь на строку ввода и не могу нажать ни одну кнопку.

Что бы я написала? «Привет, как дела?» Он ответит «Нормально», и что дальше? В голове вакуум. Маша бы точно знала, что написать.

«Я соскучилась», — слишком честно. Еще не готова так обнажить душу. Очень боюсь, что возлагаю слишком большие надежды. Вдруг я тороплюсь? Вдруг он по-другому смотрит на то, что происходит?

Настроение окончательно падает куда-то ниже уровня моря. Вижу, что Маша уже расположилась возле Терновского. Что ж, мне здесь делать нечего.

Пока жду официантку, чтоб рассчитаться, возвращаются Кошелева и Шварц. Злата останавливается и оглядывается. Замечает Машу и Юру.

— Попудрим носик? — перекрикивает она музыку.

Я киваю.

— Не злись на Мари, — произносит Злата, поправляя макияж у зеркала. Это сказано будто между прочим, но она смотрит на меня через зеркало с неприкрытым беспокойством. — Мари такая… если влюбилась — всё!

Кошелева знает, о чем говорит, они дружат очень давно.

— Остается только жевать попкорн и ждать, чем всё это закончится.

Она поворачивается и заглядывает в глаза. А мне хочется плакать.

— Не могу на нее такую смотреть.

— Я тоже, — Злата грустно улыбается. — Но поверь, мы с тобой ничем не поможем.