Короткая заминка, невнятное переругивание – и в дверь балкона церемонно постучали.

– Войдите, – далеким от гостеприимства тоном предложил Киро.

Улыбка Милады стала шире. Она поспешно натянула на лицо иронично-доброжелательное выражение.

– В деревне народ гуляет! Тимофей Гомогонов семью выкупил, десять тысяч монет батюшке заплатил! В город поедут, лавку открывать, – затараторила Арина, привычно сбиваясь на южный говор. – Сын ихний с подруге моей сватается, старостиной дочке, вот только не любит она его. Хоть Павлик Гомогонов – и завидная партия, любая из деревни за него пойдет…

– И посему нам надобно поторопиться! – Елисей делал какие-то странные пассы руками и скосил глаза, словно пытался передать Киро зашифрованное послание.

Арина смерила супруга подозрительным взглядом.

Тень продолжал смотреть на побратима, ничего не выражающим взглядом.

– Ежели Ее Величество, цесаревна Островов, снизойдет до того, чтобы провести вечер в зажиточной провинциальной деревеньке, мы бы хотели отправиться немедленно!

– И ты обещал одной особе, уладить… э-э-э… одно дело! – окончательно отчаялся Елисей, за что был награжден тычком в бок и еще одним подозрительным взглядом любимой супруги.

Милада усмехнулась. Хоть она и растеряла по пути на Акулий плавник большую часть фамильной спеси, но все же оставалась наследницей престола. Застигнутой в не самый пристойной ситуации, пусть и с женихом.

Киро обернулся. Во взгляде тени читалось, что он с куда большим удовольствием провел бы время где-либо еще. Танцы и выпивка не вызывали у Киро никакого восторга.

– Что ж, пусть будут деревенские танцы, – произнесла Милада, величественно протягивая руку.

Было очевидно: в покое их не оставят.

– Как пожелает моя царица, – с тяжелым вздохом согласился тень, помогая Миладе подняться.

– Мы выходим немедля, – подвел итог вторжению, царевич Елисей. – Вам понравится.

Милада приняла величественную позу.

– Уверена мы найдем чем заняться, – себе под нос пробормотала она, прежде чем спохватилась, что фраза в контексте обстоятельств вышла неловкой и многообещающей.

Рука Киро, за которую она держалась обеими ладонями, напряглась.

Елисей встрепенулся, но был насильно вытолкан в покои бдительной супругой.

Киро и Милада снова остались вдвоем.

– Никаких друзей и родственников, – приподнявшись на цыпочки, Милада касалась лба и щек тени неуловимыми как перышко поцелуями. – Никаких слуг, горничных, камердинеров, лакеев, – каждое слово сопровождалось легчайшим касанием губ. – В свадебное путешествие – на необитаемый остров. Как вам такое предложение?

– Превосходно, – голос Киро звучал чуть хрипло, и от этого тона, от едва уловимой неправильности, с которой он проговаривал слова, у Милады подгибались колени.

Ее коронация совсем скоро, а после… после нее она сможет делать все, что захочет.

И начнет с того, что расквартирует гарнизон у порога своей спальни, чтобы никто и никогда не смог случайно туда ворваться!

***

– Арина тебя убьет, – философски заметил Киро, приглядываясь к красотке с пышными формами, и вправду невероятно похожую на старшую княжну Луговскую.

Когда Киро был в деревне последний раз, по сторонам особо не смотрел, так что Марыську видел фактически впервые.

Князь Борис вызвался развлекать дам, Иван составил им компанию, и даже Мирна с Виктором обещали прийти ненадолго.

Пока Елисей посвящал Киро в подробности плана, узнать про который Арина должна была в самую последнюю очередь, тень начинал понимать, в чем же заключалась внезапная срочность.

Дочка Кузьмы Прокопьевича, сельского старосты, получила предложение, от которого невозможно было отказаться, в то время как у ушлого царевича были на нее совсем другие планы.

– Знаю, – Елисей воровато вжал голову в плечи. – Поэтому лучше будет, ежели она узнает не сразу.

Киро выразительно хмыкнул, но отговаривать не стал. С первого же взгляда, брошенного в сторону первой красотки на деревне, тени стал понятен план младшего царевича софийского.

Арина много и охотно рассказывала про подругу. Мария умела петь, шить, бегло говорила на заморском, что делало ее весьма образованной юной девицей. Лицо ее было слишком подвижным для благородной дамы, зато черты его тонки и изящны, кожа – излишне загорелой, а румянец обширным, но сие легко можно было спрятать белилами, столь любимыми дамами по всему свету.