– А когда он вернётся?

– Я… Я не знаю, Насть, – отвечаю с запинкой, а в голове назойливо стучит Майкина фраза: «Ребёнок должен знать правду».

– Мам, а папа привезёт мне подарок?

– Не знаю, детка, – качаю головой.

Один «подарок» Олег нам уже сделал.

Алан

В своей жизни я допустил слишком много ошибок. Но все они – сплошная ерунда по сравнению с одной единственной, когда я отпустил Ясмину. Отпустил, несмотря на то, что был одержим ею с самой первой встречи. Отпустил, потому что она сама об этом попросила, запретив к ней приближаться. И я, как последний дурак, дал слово оставить её.

Оставил, отпустил, сдержал своё слово, и… потерял навсегда. А надо было не отпускать, завоёвывать, добиваться.

И что в итоге? А в итоге за всё это время не было ни одного месяца, чтобы я хотя бы раз не вспоминал её и те несколько дней, когда мы были вместе.

Я старался её забыть, не думать о ней, загружал себя работой по двадцать часов в сутки, а порой и больше, но ничего не помогало. Она приходила ко мне во снах, мерещилась в отражении витринных стёкол, я искал знакомые черты среди случайных прохожих. А вдруг… Надеялся на чудо, когда можно было просто вернуться домой.

И даже сейчас, когда я вернулся лишь для того, чтобы окончательно оборвать все нити, она свалилась мне прямо в руки. Точнее, её маленькая копия. И что это, если не знак свыше?

Приезжаю прямо из аэропорта к адресу, указанному Яном. Получается немного раньше назначенного времени, и я решаю пройтись по парку, который заметно изменился за прошедшие годы. Просто любуюсь видами противоположного берега, как детский крик раздаётся совсем рядом и бьёт по ушам. На автомате ловлю маленькую оторву, решившую скатиться с невысокой горки на самокате, и, видимо, в «знак благодарности» за прерванный адреналин, нехило получаю самокатом в самое незащищённое место.

Говорят, русский мат творит чудеса и обладает поистине волшебными свойствами. Даже смягчает боль, но проверить этого я не могу, чтобы не осквернять детские ушки.

Каково же моё изумление, когда к девочке подбегает Ясмина. Нет, это не галлюцинация в результате болевого шока, хотя я не сразу верю в то, что видят мои глаза. Ясмина зачем-то обрезала волосы и перекрасилась в тёмный. Но это она.

Перепугавшись за дочь, Яся даже не посмотрела на меня. Поэтому я разрешаю себе несколько секунд находиться рядом, оставаясь неузнанным.

– Видимо, у вас это наследственное. – Моя фраза заставляет её замереть.

Ясмина поднимает на меня свои удивительные глаза, одним взглядом вышибая весь воздух из моих лёгких. Они горят и готовы разорваться от тоски, переполнившей мою грудь, и невыносимой боли от несправедливости этого мира. Зачем Вселенная, или кто там управляет судьбами людей, позволила нам сначала встретиться, а потом жестоко разлучила навсегда?!

– Спасибо, – благодарит ещё раз, вставая.

Тону в её глазах, словно мы расстались с ней вчера, и не было этих чудовищных лет без неё.

Ясмина, словно забывшись, тоже смотрит на меня, но, быстро опомнившись, переводит взгляд на склон, с которого скатилась её дочь. Только поздно. Я успеваю увидеть в её глазах то, что хотел: ту же тоску, что все эти годы разрывала на части мою душу.

Совершенно забываю, зачем я здесь, хочу начать всё сначала прямо сейчас, и рука сама тянется, чтобы убрать волосы с её лица. Однако телефонный звонок жестоко напоминает о моей первоначальной цели.

Пару секунд запечатлеваю дорогой сердцу образ в памяти и заставляю себя посмотреть на Кнопку, таращившую на меня такие же красивые, как и у её мамы, глазищи.

– Не делай так больше, – наказываю ей.

– Угу. – Кнопка угукает как маленький совёнок, распахивает ещё больше глаза и трясёт забавными кудряшками, выглядывающими из-под девчачье-розового шлема.

Не хочу думать, что это чудо и Яся принадлежат другому, иначе мне самому придётся вырвать себе сердце.

Поднимаю детский самокат и, запретив себе ещё раз взглянуть на Ясю, отхожу и принимаю вызов.

– Да, – говорю Батурину. – На месте.

– Я на входе.

– Да. Вижу, – замечаю высокую фигуру. – Только не говори, что ты зря меня сюда притащил.

– К сожалению, не зря, – отзывается Ян, которому на этот раз досталось не самое приятное занятие.

Отключаю вызов и широким шагом подхожу к Яну. Пожимаю протянутую руки и буравлю его взглядом, считывая ответ на лице. Мне явно не нравится, что я вижу. Что ж, возможно, это и к лучшему, раз я всё равно решил поставить жирную точку.

– Ну? – произношу требовательно.

– Алан, – начинает Батурин, но я грубо перебиваю:

– Давай без лирики. Чётко и по делу.

– Динара Витальевна сорок минут назад сняла со счёта сто сорок тысяч наличными, вышла из банка, и доехала до своего косметического салона.