– Откуда и у всех! – выкрикнула я, продолжая тщетно скакать. – Со студсклада.

Алекс хмыкнул.

– Надо же, – отозвался он.

В зеркальце снова курлыкнуло, Алекс сдвинул брови.

– Да что там у тебя все время сигналит? – проговорил он, а затем не опуская руку, заглянул в мое зеркальце.

В мыслях моих в этот момент произошел настоящий взрыв. Потому что до меня дошло – там ведь то, чего жаждущий выпереть меня из академии Алес видеть не должен. В груди все сжалось, а сердце пропустило удар.

Тем временем выражение лица Хрома медленно менялось: из просто строгого и сердитого оно постепенно становилось, ошарашенным, затем удовлетворенным, а потом злорадным. Он смотрел в зеркальце, и его идеальные губы расползались в улыбке.

– Вот это новости, – спустя мучительную паузу произнес Алекс. – В академии учишься всего ничего, а уже сидишь в запрещенном приложении. Понимаешь, чем это тебе грозит, дорогая моя Ярослава?

Впившись в него беспомощным и яростным взглядом, я сглотнула сухим языком. Я понимала. О да. Я очень хорошо понимала.

Конечно же, после этого с Алексом у нас разразился скандал, порадоваться в котором можно было лишь тому, что в это время в коридоре никого не оказалось. Я орала на него, упрашивала, требовала не идти к Спрутовской. Но Алекс оставался неумолимым и волок меня к командиру АКОПОС, как приговоренную.

– Ты меня ненавидишь, – тараторила я в панике и крутилась вокруг него юлой, когда получилось высвободить локоть из железной хватки, – но, пожалуйста, не порть мне жизнь. Ты не понимаешь, что меня ждет, если выпрут из академии.

Лицо Хрома оставалось мрачным и ухмыляющимся, а соколиные брови периодически сдвигались.

– Я сто раз говорил, что не ненавижу тебя, Ярослава, – произнес он.

– Тогда, пожалуйста, не сдавай меня, – взмолилась я. – Мне ведь даже жить негде.

– До этого же ты где-то жила, – парировал Алекс.

Мы завернули за угол, кабинет Спрутовкой неумолимо приближался.

– Жила, – ответила я. – Но теперь там жить не могу.

– А ты смоги, – пожав плечами, отозвался Хром.

На меня накатила очередная волна гнева, я выпалила:

– Да нет у меня больше дома! Нет! Понимаешь? Мне маму спасать надо!

Мы остановились у дверей кабинета Виолетты, Алекс развернулся ко мне, на его лице отразилось что-то вроде сожаления, но губы произнесли иное.

– Дела гражданских меня не касаются. А ты без пяти минут гражданская. Заходи.

После чего открыл дверь и втолкнул меня в кабинет.

Зал Спрутовской в этот раз встретил нас прохладой и полумраком. За окнами сумерки, а бледные кварцевые кристаллы по стенам освещают помещение слабо. Спрутовкая восседает на своем здоровенном стуле у дальней стены, подпирая кулаком подбородок, фиолетовые щупальца покачиваются, кольца с драгоценными камнями на них поредели, а волосы сиреневым водопадом растеклись по плечам.

Увидев нас, Виолетта подняла левую бровь и произнесла:

– Интересно, у вас теперь новая традиция – врываться ко мне? Хром, ты совсем страх потерял?

Алекс коротко кивнул, я не поняла – он так соглашается со словами Спрутовской или приветствует.

– Понимаю, командир, – сказал он. – Виноват. Приношу извинения. Но, уверен, вы простите мне эту оплошность. У нас тут серьезное дело.

Когда Виолетта с немым вопросом перевела на меня взгляд, в груди ухнуло молотом и я вжала голову в плечи.

– Ну? Потрудись объяснить, – позволила она.

– Слушаюсь, – с готовностью отозвался Алекс.

И пока он в подробностях обрисовывал ситуацию с запрещенным приложением «Тайники», я испытала всю палитру значения слова «фиаско». Каждая фраза Алекса вбивала по гвоздю в гроб моего будущего, и я не знала, как остановить свое падение.

Спрутовская слушала сосредоточенно, лицо её хмурилось все больше, между бровей пролегла глубокая морщина, а глаза потемнели, как грозовое небо. Щупальца нервно подергивались, и мое нутро подсказывало – гроза, бушующая в глазах женщины-осьминога, вот-вот обрушится на меня.

– Вот такая обстановка, – закончил вещать Алекс и победно покосился на меня.

Надежды мои давно осыпались прахом, теперь я просто стояла и молчаливо ожидала своей участи, потому что противопоставить его словам мне нечего.

Виолетта несколько минут молча пронзала меня взглядом, и мне хотелось провалиться сквозь пол до самого Подгорода, чтобы только скрыться подальше от её распекающего взгляда.

Когда командир заговорила, я вздрогнула. Почему-то до этого казалось, что мы так и будем молчать целую вечность, пока не кончится мир.