— Знаю, Агги, — улыбнулась Лиз, смущённо поджимая губы.

Агата широко улыбнулась и, пританцовывая, пошла к выходу из гостиной.

— Пойдём со мной, Лиззи, — нараспев позвала она. — Поможешь мне завязывать ленточки. Хочу к вечеру шикарные кудри!

И взмахнула шикарной огненной гривой.

Агата умела делать из их вечеров настоящие уютные девичники. В общежитии их женской гимназии половина курса могла ночью перед выходным собраться у неё в комнате, потому что именно там, казалось, теплее и веселее всего. Девушки зажигали свечи и гирлянды, приносили свои одеяла, пледы и подушки, чтобы сгрудить их на четырёх узких кроватях и на полу между. От травяных чаёв в переносных чайниках и палочек с благовониями в комнате стоял пряный аромат, не выветривающийся все выходные. В середине комнаты, как на алтаре, на отодвинутой от кровати тумбе грудилась вся найденная у пришедших веселиться косметика. И до поздней ночи, пока все уже не валились с ног и не засыпали, привалившись друг к дружке, девушки смеялись, крася друг друга, заплетая и расчёсывая волосы, рассказывая страшилки и, наоборот, ужасно романтические истории, от которых хотелось только томно вздыхать. Делились секретами и гадали на мальчишек. Костлявая девица Марго, которую иначе как ведьмой никто не называл, потому что у неё было амулетов ещё больше, чем у Лиз, и часть из них выглядела довольно пугающе, лет в шестнадцать стала утверждать, что у неё открылся дар предвидения и все её предсказания сбываются. Она каждый девичник собирала вокруг себя однокурсниц, желающих узнать свою судьбу. Так Мередит предсказали, что она станет старостой, Кэтрин — что встретит любовь всей жизни на выпускном, а глупенькая, но очень старательная Джейн обязательно получит четвёрку за годовой срез.

Им всем было весело, спокойно, и даже строгие комендантши закрывали глаза на то, как ученицы выскальзывают из своих кроватей и вереницами тянутся в чужую комнату, откуда могли выйти только к завтраку; что с кухни пропадают чайники, заварники и кружки, а с ужина девушки уносят в салфетках и платках подозрительно много пряников, пирогов и бутербродов. В такие дни ученицы были дружны и едины, как никогда.

И сейчас, когда их было всего двое, а они всё так же в полутьме, тёплой от свечей и гирлянд-звёзд, сидели с кружками горячего чая и ухаживали друг за другом, Лиз с улыбкой вспоминала школьные девичники. Агата, вся в ленточках, делала ей массаж пахнущим эфирами и апельсинами маслом. Рассказывала, как ухаживает за ней молодой барон Ирвинг. Вздыхала о том, что Лиз так и не нашла себе никого, а ведь Марго когда-то нагадала ей очень серьёзного человека, встреченного буквально на дороге, который сможет дать Лиз то, что ей действительно нужно. А Лиз сама не знала, что ей нужно, и, видимо, поэтому никаких «серьёзных людей» на дороге ей и не встречалось.

— Обещаю, как только у меня кто-то появится, я обязательно тебе расскажу, — пообещала Лиз, расслабляясь под нежными пальцами подруги.

Агата улыбнулась, и их успокаивающий вечер продолжился, позволяя Лиз на самом деле отвлечься от неприятных мыслей о карте (они с Агатой приклеили её на наружное дно серванта в столовой), о Уильяме и проблемах, которые тот мог создать. Думая только о приятных днях в гимназии, Лиз отлично выспалась и спустилась к завтраку, радуясь ясному солнечному дню, готовая ехать в университет.

Агата, в этот раз в шёлковом ночном костюме, уже сидела в ярко освещённой выходящей окнами на крошечный внутренний садик столовой. Перед ней лежала утренняя газета, которую она никогда не читала, стояли чайник и тарелка с яичницей. Агата перебирала утреннюю почту. Половину она скидывала к газете — всё это должно было пойти в макулатуру. Другую откладывала более бережно: это могли быть и яркие листовки из интересных магазинов, и письма от поклонников, и какие-то приглашения. Сейчас в руках Агаты остался один конверт, который та рассматривала с некоторой неуверенностью.

— Доброе утро, — поздоровалась Лиз, придвигая свой стул к столу. — Это от барона Ирвинга? Приглашает к себе, а ты не уверена, готова ли принимать его ухаживания?

— Э-э, почти, — неловко улыбнулась Агата. — На самом деле это тебе.

И она протянула Лиз конверт.

Та приняла его, будто тот могло взорваться, или вызвать полицию, или навлечь страшный катаклизм лично на неё. На конверте было написано: «Элизабет Уэлфри, лично в руки», и Лиз была слишком уверена в том, кто адресат, чтобы просто взять и открыть письмо. Особенно после вчерашнего звонка…

— Хочешь, я открою? — предложила Агата.

Но Лиз мотнула головой и разорвала конверт. Уильям Айлс приглашал её на аудиенцию не много не мало в здание королевской коллегии.

— Ты ведь не пойдёшь к нему? — спросила Агата, всё поняв по обороту плотной бумаги с гербом.

— Не пойду, — ответила Лиз, скрутив официальное приглашение в трубу. — И вообще из дома не выйду. Скажу потом Монике, что действительно заболела.

Агата цыкнула.

— У меня сегодня не день — сплошные разъезды и ужины…

— Я переживу денёк в одиночестве, — сказала Лиз.

Агата посмотрела на неё с сомнением: не случится ли чего-то, не понадобится ли той помощь? Но Лиз отболталась. В конце концов, она взрослая девочка, справится со своими проблемами сама. Во время учёбы ведь как-то справлялась! Ну да, ну да, была пара случаев, когда Агата её выгораживала и одним своим обаянием сглаживала углы и смягчала сулившие стать серьёзными наказания, но ведь они уже не школьницы, а у Агаты есть свои обязанности. Опека Лиз в них не входила.

Не сказать, что Агата сильно успокоилась. До последнего она волновалась о том, что вдруг Лиз права по поводу звонков, и писем, и Уильяма. Но время подошло, и ей пришлось уехать, оставляя Лиз в несколько тревожном одиночестве. Приглашение в полицию так и лежало на столе, не тронутое с завтрака. Пэтти побоялась его убирать, а Лиз старательно игнорировала, но выкинуть пока не решалась.

До полудня она то читала, то сидела у окна, выходящего на задний двор, и бездумно пялилась на то, как ползут по небу облака. Любопытство гнало её к рисунку карты, но Лиз себя останавливала: пока не уляжется эта история с инспектором Айлсом, лучше карту не трогать вовсе. Всё равно её личное расследование зашло в тупик. Все записи о каменщиках, населявших Уиллоуз-криг, не давали никаких реальных зацепок, будто зацепок и не было! Лиз даже напрягалась и пыталась зарисовывать всё, что память подкидывала как возможные забытые символы. Но ничего не выходило…