Она впилась ногтями в локти.

— Да, Уильям. Очень. Вы ведь понимаете, ваша работа очень важная для страны… Я наслышана о том, что произошло. — Она отчего-то взглянула на него виновато, а Уильям упорно давил в себе желание её прочесть, заранее понять, к чему она клонит и что от него хочет. — Его величество считает, что найденная карта очень важна, а её пропажа — ужасная потеря. В плохих руках она может стать мощным рычагом воздействия на корону.

— Я понимаю, ваше величество.

Уильям смотрел под ноги, на желтую сухую землю во дворе у фонтана. Мягкий, слегка взволнованный голос её величества пробивал его броню невозмутимости намного сильнее, чем любые увещевания советников и даже самого короля.

— Мы делаем всё возможное сейчас, чтобы напасть на след воров или найти любые следы карты, не привлекая к этому внимания общественности. Как только это случится, счёт пойдёт на часы, боюсь, даже не на дни.

— А вы видели карту?

— Нет, ваше величество.

— Может, кто-то из тех, кто видел, мог бы помочь её восстановить? Чтобы скорее начать поиски реликвии.

Уильям замер. В тот момент ему хотелось броситься к ней и расцеловать. Особенно, когда она повернулась к нему, вопросительно подняв тонкие, идеально выщипанные брови, а он, потеряв контроль, почувствовал её смущение и искренний интерес.

— Вы бесподобны, ваше величество, — выдохнул Уильям. — Это гениальная идея!

— Вы бы до этого дошли сами, Уилл, — мягко улыбнулась она. — Просто вы устали с дороги. Я бы посоветовала вам взять выходной, но, увы, сейчас не то время…

— Да уж… — Уильям снова опустил голову. — Но мне очень приятна ваша забота, ваше величество. Как только всё разрешится, я обязательно воспользуюсь вашим советом и возьму выходной. Один.

Она тихо, но очень приятно хихикнула.

— Я верю в вас, Уильям. Вы не просто так инспектор королевской полиции. Так высоко забираются только лучшие, умнейшие люди. Его величество вас очень ценит, и в коллегии вы незаменимы. Уверена, что вы справитесь с этой задачкой. Она точно не сложнее головоломки, которую вы привезли Дэнни.

— Благодарю за доверие, ваше величество.

Она улыбнулась, слегка прищурив глаза, и прошла мимо, возвращаясь в оранжерею. А Уильям смотрел ей вслед, пока голубой силуэт не затерялся в зелени оранжереи. У него перехватывало дыхание, а на плечи давило осознание, насколько теперь всё серьёзно. Серьёзнее, чем он представлял, отправляясь в Уиллоуз-криг два дня назад.

Только теперь ему отчего-то казалось, что груз не такой уж и неподъёмный.

Лиз вернулась домой в отвратительном настроении. Мало того, что обещавшая продлиться неделю экспедиция оборвалась на второй же день, так ещё и на такой ноте! Им не давали выйти из гостиницы, пока не приехали автобусы, которые должны были доставить всех по домам или исследовательским центрам (Лиз, Майкла и профессора Истбурга довезли до университетской лестницы). Перед погружением их всех ещё раз осматривали, просвечивали, хорошо хоть эмпатами не проверили! Лиз радовалась тому, что рисунок её — всего лишь лист бумаги, ничего особенного на первый взгляд. А второй никто не делал.

Она могла бы даже расслабиться, откинувшись на подранном кожаном сиденье автобуса, снова повертеть ради успокоения костяной шарик, но рядом опять оказался Майкл и опять стал гундеть о том, как она должна кому-то там свою картинку показать.

Лиз уже тысячу раз пожалела, что вообще согласилась жить с ним в одном номере. Ей ведь предлагали провести недельку с женщинам-рабочими, но нет! Майкл же знакомый! Она решила, что так лучше. Тем более, что номер двухместный, а не на пятерых, с отдельной ванной комнатой. Ну и что, что Майкл парень? Чего она там не видела! Да и кровати у них разные.

И вот кровати-то, может, и были разные, да комната всё равно одна, а всегда меланхоличный и дотошный Майкл оказался тем ещё любителем сунуть нос не в свои дела. И как бы Лиз ни отнекивалась, куда бы его ни посылала, он продолжал докучать нотациями и настаивать на своей правоте.

Он не успокоился и в университете, куда они вернулись для прохождения летней практики. Привычная скучная лаборатория, которая ожила лишь на полчаса, пока студенты расспрашивали Лиз, Майкла и профессора Истбурга о поездке и почему они так рано вернулись. Рассказывать было особо нечего: они ничего не успели ни сделать, ни посмотреть, а упоминать карту было строго-настрого запрещено, так что к ним потеряли интерес быстро, а ассистентка профессора Моника, женщина немного за тридцать с идеальной шоколадной кожей и лоснящимися чёрными волосами, увела Истбурга в деканат.

Стоило им выйти, как Майкл горячим шёпотом запричитал:

— Ты обязана им рассказать! Ты ведь видишь, что пишут в газетах!

А в газетах писали, что глава королевской полиции Уильям Айлс отдал приказ всем подразделениям искать того, кто устроил взрыв (эту деталь от прессы перестали скрывать уже под вечер первого дня после происшествия) и украл нечто важное с раскопок. Что это, пока не разглашалось, но Лиз была уверена: скоро и эта информация ускользнёт в народ.

— Мало ли что пишут, — бурчала Лиз. — У меня ни карты, ни информации о грабителе нет.

— Но твой рисунок очень точен!

— Неправда. На нём не хватает нескольких деталей.

— И всё равно близко! Они и без пары лишних закорючек найдут, что сделать.

— Майкл, карты так не работают! — воскликнула Лиз. — В них каждая «закорючка», как ты выразился, важная. Однажды на твоей туркарте не будет «закорючки» в виде рва, и ты упадёшь и сломаешь шею.

— Ты ещё порчу на меня наведи! Картёжница нашлась!

— Это ты предлагаешь мне прийти в полицию и сказать, что у меня есть рисунок, который изменит их жизнь! Как ты это вообще представляешь?