Наступила гнетущая тишина.

Эдди сидел на своем стуле, борясь с потоком мыслей, вызванных словами аптекаря. На одно мгновение он допустил, что тот лжет, и ужаснулся тем выводам, которые вытекали из рассуждений Кина. Но зачем же ему лгать, тем более по такому серьезному поводу?

Мистер Кин улыбался - словно кусочки слюды блестели в лучах солнца.

У меня есть астма, есть. В тот день, когда Генри Бауэре разбил мне нос, когда мы с Биллом пробовали строить плотину в Барренсе, я чудом остался жив. Неужели все это - плод моего воображения? Но зачем же ему лгать? (Прошло много лет, прежде чем Эдди задал себе еще более ужасный вопрос: Зачем же ему нужно было говорить мне правду?) До него, словно во сне, доносились реплики мистера Кина:

– Я присматривался к тебе, Эдди. Я рассказал тебе все это только потому, что подумал - ты уже достаточно взрослый. Впрочем, не только и даже не столько поэтому. Гораздо важнее то, что у тебя есть друзья и, по-моему, на них можно положиться, да?

– Да.

Мистер Кин откинулся на спинку стула, который при этом снова заскрипел, как сверчок, и прикрыл один глаз. Возможно, он хотел подмигнуть Эдди.

– И держу пари, что твоей маме это не по душе.

– Да нет, они ей очень даже по душе.
– Эдди вспомнил те гадости, которые его мама говорила о Ричи Тозиере (У этого мальчишки всегда скверно пахнет изо рта... По-моему он курит.), ее брезгливое предостережение никогда не одалживать денег Стэну У рису, потому что он еврей, ее неприязнь к Биллу Денбро и к "этому толстяку".

– Они ей довольно-таки по душе, - повторил Эдди.

– Правда?
– мистер Кин продолжал улыбаться.
– Ну правда это или нет, но по крайней мере у тебя есть друзья. Может, тебе стоит поделиться с ними этими своими проблемами? Рассказать им об этом.., расстройстве сознания. Выслушать их мнение.

Эдди не отвечал. Так он чувствовал себя в большей безопасности. Кроме того, мальчик был уверен в том, что если мистер Кин не отпустит его через одну-две минуты, он не выдержит и расплачется.

– Ну хорошо!
– мистер Кин поднялся.
– Я думаю, что сказал все, что собирался. Если я расстроил тебя, прости меня, Эдди. Я всего лишь выполнял свой долг. Я...

Тут Эдди схватил свой ингалятор и белый пакет с лекарствами и бросился бежать. Одной ногой он наступил в лужу коктейля, поскользнулся и чуть не упал. Потом он помчался изо всех сил от этого ужасного места, этой аптеки на Центральной, не обращая внимания на хрип и свист в горле. Руби, разинув рот от изумления, смотрела ему вслед.

Мальчик чувствовал, что мистер Кин наблюдает за его позорным бегством, стоя у двери своего заведения, задумчиво улыбаясь. Улыбаясь той самой улыбкой, похожей на блеск осколков слюды.

Мальчик перевел дух на перекрестке трех улиц - Канзас, Мейн и Центральной. Присев на невысокий уступ каменной стены рядом с автобусной остановкой, он еще раз воспользовался ингалятором. На этот раз вкус лекарства был неприятным и вяжущим (просто вода и несколько капель камфары) и Эдди показалось, что если он снова сунет наконечник ингалятора в рот, его вырвет.

3

Выйдя двадцать пять минут спустя из магазина на Костелло-авеню со стаканом пепси в одной руке и двумя конфетами "Пэйди" в другой, Эдди был неприятно удивлен, увидев слева от себя Генри Бауэрса, Виктора Крисса, Лося Садлера и Патрика Хокстеттера, стоящих на коленях на площадке, усыпанной гравием. Сначала мальчик решил, что они играют в кости, но потом увидел, что ребята складывают деньги на расстеленную на земле футболку Виктора. Невдалеке в беспорядке валялись их учебники для летней школы.

В любой другой день Эдди просто зашел бы тихонько назад в магазин и попросил бы у мистера Джедро разрешения выйти через заднюю дверь. Но вместо этого мальчик замер на месте, одной рукой еще сжимая ручку двери, на которой красовалась реклама сигарет:

"УИНСТОН" ИМЕЕТ ЛУЧШИЙ ВКУС, ЭТО ЛУЧШИЕ ИЗ СИГАРЕТ. ДВАДЦАТЬ РАЗ ИСПЫТАТЬ НИ С ЧЕМ НЕ СРАВНИМОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ", и мальчик-посыльный, возвещающий: "ТРЕБУЙТЕ "ФИЛИП МОРИС", а в другой держа коричневую хозяйственную сумку и белый пакет с лекарствами.

Виктор Крисе заметил его и толкнул локтем Генри. Генри поднял голову, то же самое сделал Патрик Хокстеттер. Хуже соображающий Лось продолжал считать свои пенни еще несколько секунд, после чего до него дошло, что все почему-то молчат, и он тоже посмотрел на Эдди.

Генри встал и стряхнул с колен кусочки гравия. Его нос был закрыт повязкой, отчего голос звучал немного гнусаво.

– Будь я проклят, - сказал он.
– Один из тех, кто швырялся в нас камнями. Где твои дружки, козел? Там, внутри?