Жорик приостанавливается, поправляет очки и пару раз сильно зажмуривается, чтобы сфокусировать взгляд на мне. Видно, что он устал и вымотан.

— Я теперь здесь работаю, с сегодняшнего дня. Утром выхватили прямо из дома, — ухмыляется он, — рейдерский захват хорошего специалиста. Но с такими условиями, как мне утром Игорь Николаевич озвучил, я очень даже не против.

— Ты знаешь, что происходит?

— Таня же все выслала тебе, — недоуменно фыркает Жорик. — Там все понятно.

Меня накрывает жутким стыдом. Да, выслала, только я даже не посмотрела. Переслала Игорю и все, очень неудобно признаваться в этом Георгию. Меня выручает Ленка.

— Простите, я сестра Игоря. Ну Игоря Николаевича… Что-то серьезное сейчас происходит, да? — она умоляюще смотрит на Жорика. Тот снова поправляет очки.

— Да, девочки. Серьезное происходит. Еще Игорь Николаевич пропал, нигде не можем найти его. Простите, некогда…

Мы с Леной недоуменно переглядываемся. Что за страсти-мордасти кругом творятся?

38. Явление Артёмыша

Мы с Леной сидим на кожаных диванах, разделенных разлапистым фикусом, и пьем кофе под неуютным светом потолочных светильников. Иногда я рассеянно листаю глянцевый журнал, лежащий на журнальном столике, а Ленка погружается в чтение чатов на телефоне. Вполне заурядная офисная сценка из обычной приемной.

Только сторонний наблюдатель не заметит, как нас колотит мелкая дрожь. Мы с Леной стараемся не пересекаться взглядами, чтобы не поймать в глазах друг друга то, что пытаемся скрыть от себя. Страх!

Возможно, нам было бы комфортнее дожидаться новостей дома. Но суровый Геннадий, сославшись на одному ему ведомые «распоряжения», сказал, что ему велено доставить нас сюда, так как здесь безопасней.

За стенами приемной что-то происходит, периодически дверь открывается и показывается чье-то встревоженное лицо.

Секретарша Анастасия, не отрывая взгляд от монитора и стуча красными ногтями по клавишам, при этом раздраженно рявкает:

— Нет никого на месте из руководства. Что хотели?

И посетители тут же молча исчезают за дверью.

Иногда она отвечает более вежливо и с милой улыбкой:

— Простите, зайдите завтра.

Видимо ее ответы зависят от ранга входящего.

Сначала мы вздрагивали и с надеждой в глазах приподнимались навстречу каждому стуку, но потом, устав и отчаявшись, бросили это делать.

Еще час назад Лена уверяла меня, что отсутствие связи с Игорем — хороший знак. Он специально отключил телефон — значит, за городом или на встрече. Ему нельзя мешать, звонок могут отследить… Если бы что-то случилось, мы бы уже знали. А так, скорее всего, все по плану. В этой складной концепции меня не устраивало только одно — фраза «скорее всего».

Но, спустя время, я вижу, что Ленкин энтузиазм тает на глазах. Она перестает улыбаться, сникает.

Теория о том, что отсутствие плохих новостей — это хорошая новость, видимо, начинает вызывать у нее сомнения.

От Анастасии мы не смогли добиться ничего вразумительного, она знает не больше нашего. А, если и знает, то не говорит, ссылаясь на ужасную занятость.

Единственный источник информации — Гена, который, не отходя далеко от нас, иногда отдает краткие распоряжения по телефону или по рации. И мы обе, услышав потрескивание или звонок, сразу вытягиваем шеи и внимательно прислушиваемся.

Мне слышится, что он рявкает кому-то: «Нашли, я не понял?», и судя по заинтересованной Ленкиной мордашке, ей тоже померещилось что-то похожее. По невозмутимому лицу Гены понять что-либо невозможно. Спрашивать — бесполезно, разделяющий наши кожаные диванчики фикус и то более расположен к общению.

Поэтому мы с надеждой переглядываемся и вновь погружаемся в наши увлекательные занятия. Я остервенело листаю глянцевые страницы, Лена — с ненавистью обновляет новостные чаты на смартфоне.

Минуты тянутся неторопливо, я уже всерьез подумываю о том, чтобы отобрать рацию у Гены. Ждать и бездействовать просто невыносимо! Если Лена отвлечет его каким-нибудь вопросом, то я могла бы подойти к нему сзади и…

Глупость конечно, но чего бы не попробовать. Не побьет же он меня за это? Встаю и подхожу поближе к нашему суровому охраннику, чтобы получше присмотреться к креплению рации, делаю вид, что мне очень интересно устройство кофемашины, которая стоит недалеко от входа.

Из-за стены доносятся голоса, которые кажутся мне до боли знакомыми. Шум, который стоит за пределами нашего помещения, заглушает произносимые фразы. Но смысл слов уже не важен.

Сердце колотится так, что кажется, сейчас выпрыгнет из груди. Я прислушиваюсь и настежь распахиваю тяжелые створки из массива дерева, которые с трудом поддались бы здоровому мужчине.

У дверей стоит тот, кого я пыталась выкинуть из жизни на протяжении последних месяцев — Артёмыш. А за его руку держится Светка. Живая, здоровая и вполне довольная жизнью, в отличие от своего помятого и уставшего папочки.