Прямое действие германской эпидемии обнаружилось в после­днее время в другой стране, Румынии, восприимчивой, как и Польша, к психозу антисемитизма. Здесь гитлеризм окрылил надеж­ды ярых юдофобов из партий профессора Кузы и погромщика Кодреану («Железная гвардия»). Они объявили себя сторонниками на­цизма и обещали применять его методы по отношению к евреям, как только придут к власти. Это было достигнуто в конце декабря 1937 года путем различных выборных махинаций, которые побудили, ко­роля Карла назначить министерство из представителей христианско-социальной партии, руководимой Кузой и Октавианом Гогой. С пер­вого же дня министр-президент Гога объявил, что центральным пун­ктом его политики будет борьба с еврейством во имя принципа «Ру­мыния для румын». Эта борьба должна вестись в духе старой румын­ской тактики причисления евреев к иностранцам: нужно проверить права всякого еврея на «натурализацию», или румынское граждан­ство, так как по сведениям правительства в страну «прокрались» во время войны и в первые годы мира около полумиллиона евреев из России, Польши и других стран. А впредь до проверки правитель­ство Гоги немедленно декретировало ряд репрессивных мер, прямо заимствованных из программы германского расизма: закрыть круп­нейшие либеральные газеты в Бухаресте под предлогом, что в них участвуют евреи; запретить румынским женщинам моложе 40 лет служить в еврейских домах; исключить всех еврейских врачей из боль­ничных касс; подготовить исключение всех еврейских адвокатов из адвокатского сословия, а пока запретить им выступление в суде; подго­товить румынизацию торговли и промышленности путем удаления от­туда евреев, и еще множество таких репрессий, изданных только в течение первой половины января 1938 года. Еврейская пресса в Ру­мынии была вся закрыта, чтобы за границей не получали сведений без официального освещения.

Это открытое объявление войны и немедленный приступ к во­енным действиям вызвали панику среди евреев. Тысячи людей стали покидать страну антисемитской диктатуры, но соседние страны из опасения наплыва эмигрантов поспешили закрыть свои границы. Крик возмущения пронесся по всему миру, кроме страны нацизма и эндекской Польши, где приветствовались быстрота и натиск румын­ских единомышленников. За дело борьбы с врагами взялись еврейс­кие организации Европы и Америки. В Лигу Наций поступил ряд меморандумов от Всемирного еврейского конгресса в Париже, Же­неве и Нью-Йорке, от «Альянс Израэлит» в Париже и от «Комитета еврейских депутатов» в Лондоне, где документально доказаны нару­шение договорных обязательств со стороны румынского правитель­ства и лживость его довода о полумиллионе иностранных евреев в Румынии (на деле речь может идти о паре десятков тысяч). Еврейс­кий протест был поддержан Францией, Англией и Америкой. В оче­редной сессии Лиги Наций (в конце января) приехавшему в Женеву румынскому министру иностранных дел пришлось изворачиваться всякими хитростями, чтобы отсрочить неприятную для его прави­тельства резолюцию; все петиции и меморандумы были переданы в особую комиссию для подготовки доклада к следующей сессии. Но скоро случилось неожиданное: после шестинедельного управления министерство Гоги с позором провалилось: король спохватился, что он зашел слишком далеко в потворстве правой диктатуре, что ему грозят международные неприятности и финансовые затруднения, так как начались уже бегство капиталов из страны и ликвидация круп­ных еврейских предприятий, а за границей уменьшились шансы на получение займа (даже румынская валюта пала на бирже). Министер­ство Гоги ушло в отставку, а новое правительство, куда вошли неко­торые либеральные министры, поспешило отменить все безумные декреты Гоги, хотя и заявило, что будет проводить политику румы­низации индустрии и проверку натурализации евреев. Новый «Гаман га’Агаги» пал, потому что, подобно своему библейскому пред­шественнику, слишком поторопился, потребовав «истребления ев­реев в один день». Впрочем, в Румынии еще осталось немало Гаманов, взоры которых обращены в сторону гитлеровской Германии... Из остальных стран Европы угрожаемыми по германской заразе можно считать пока лишь немногие, и ближайшее время покажет, насколько эти опасения оправдаются.

Единственная страна, где пропаганда антисемитизма официаль­но запрещена, это Советская Россия. Но здесь запрещено не только это вредное движение, натравливающее одну часть населения про­тив другой и деморализующее народ, — здесь упразднена главней­шая основа общежития: свобода, и это роднит большевистскую Рос­сию с нацистской Германией, левую и правую диктатуру. Этот ре­жим изолирует Россию от всего цивилизованного мира и отрезывает двухмиллионный остаток русского еврейства от всей великой диас­поры.

Был момент, когда казалось, что это замкнутое царство склон­но смягчить свой деспотический режим и постепенно вернуться в се­мью свободных народов. В 1934 г., когда гитлеровская Германия вы­ступила из Лиги Наций, Советская Россия вступила туда и стала зак­лючать союзы с демократиями Франции и Англии. Через два года самодержец Сталин решился даже даровать народам СССР «демок­ратическую конституцию». Но когда конституция была опублико­вана и по ней произведены были выборы (в конце 1937 г.) в парла­мент — Верховный Совет, все убедились, что от диктатуры не убав­лена ни одна йота. Большевизм активный или пассивный («беспар­тийные») остался основою советского государства, выборы произ­водились по спискам, заготовленным советскими учреждениями, а на вершине пирамиды из миллионов подданных осталась фигура диктатора, единоличного властелина, устраняющего даже своих бли­жайших сотрудников за малейшее отклонение от установленной им генеральной линии. Окончательно дискредитировала Советскую Россию перед всем миром система внутрипартийного террора, прак­тикующаяся в последние годы. Путем целого ряда судебных процес­сов, которым предшествуют инквизиционные допросы в тюрьмах ГПУ (ныне Комиссариат внутренних дел), были осуждены на смерт­ную казнь и расстреляны почти все сподвижники Ленина, строители Советского Союза: Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, маршал Ту­хачевский и другие генералы Красной Армии, Крестинский и другие дипломаты. Всем им предъявлено было обвинение в левом или пра­вом троцкизме, сочувствии направлению изгнанного из России Троц­кого, во вредительстве и саботаже советского хозяйства, шпионаже в пользу иностранных государств, даже в союзе с Гитлером, в подго­товке покушений на Сталина и верных ему сановников и тому по­добных тяжких преступлениях, из которых правдоподобно только последнее. От всех этих явно инсценированных процессов, где обви­няемые странным образом сознавались в приписанных им преступ­лениях, веяло подвалами инквизиции, ночными допросами и пытка­ми, доводящими людей до безумия. В результате выносится такое впечатление: если все это правда, то выходит, что все творцы боль­шевистской революции и основатели Советской республики, кроме умершего Ленина и живущего Сталина, суть великие злодеи и об­манщики, предатели своего отечества, а следовательно, весь советс­кий режим не годится; если же расстрелянные невинны и пали жерт­вами властолюбия только одного самодержца, то новый режим в Кремле ничем не отличается от режима Ивана Грозного в XVI веке.

В 30-х годах успела уже вымереть большая часть того декласси­рованного еврейского общества, которое раньше истреблялось ог­нем Гражданской войны и мечом Чека. Наступило полное уравне­ние евреев в общем бесправии. Евреи терпят те же материальные ли­шения, как и все граждане: нужду в жилищах, одежде и прочих пред­метах первой необходимости; но духовно они страдают гораздо боль­ше: они вымирают как часть нации. В стране, где фабрикуют челове­ческую душу и нивелируют мысли и нравы под тяжелым прессом диктатуры, растет духовно обезличенное поколение, оторванное от своих исторических корней. В государстве нацистов под этим прес­сом раздавливают еврея физически, отнимая у него кусок хлеба, а в деспотии большевизма коверкают его национальную личность. Вы­растает поколение, которое не знает своего происхождения и много­векового прошлого, лишенное трехтысячелетнего культурного на­следства. Человек, лишившийся памяти, перестает быть индивиду­альностью, становится отдельным звеном, вырванным из цепи жиз­ни; народ, лишенный своего вчера, не имеет и своего завтра. Ев­рейство в Советской России в настоящее время не творит свою исто­рию, ибо у него нет динамики, свободного развития, нет вольного воздуха исторической жизни.

Если нынешний режим продержится еще долго, то следующие поколения не будут иметь никакой национальной связи с мировым еврейством, как Советская Россия не имеет духовной связи с куль­турным человечеством [40] . Два миллиона евреев, совершенно ассими­лированных и «непомнящих родства», потонут в бесформенном кон­гломерате народов «Союза Социалистических Советских республик».

Гибель двух европейских центров еврейства усилила в народе-страннике «тоску по Сионе». Арабские погромы 1929 года (выше, § 5), напугали английское правительство, но не умалили энергии и веры евреев. Английское правительство послало в Палестину чрез­вычайную комиссию для исследования причин беспорядков и на ос­новании ее доклада снова пришло к убеждению, что для мандатарной власти выгоднее соблюдать статью мандата об охранении инте­ресов арабского населения, чем статью о поощрении еврейской ко­лонизации, составляющую главную цель Бальфуровской декларации. В этом смысле была составлена «белая книга» министра колоний Пасфильда (1930) и даны соответствующие инструкции новому верхов­ному комиссару Палестины, генералу Вукопу. Последний настаивал на учреждении законодательного совета при палестинском прави­тельстве и предложил евреям и арабам посылать туда своих депута­тов. Но сионистская организация и «Ваад леуми» (национальный комитет) не могли принять это предложение, так как арабское большинство в таком совете могло бы задержать все еврейское строительство в Палестине путем сокращения или полного запре­щения иммиграции, к чему стремился верховный арабский совет с муфтием во главе.

Пока шли споры о законодательном совете, разразилась гер­манская катастрофа 1933 года. Поток еврейских беженцев из царства Гитлера разлился по свету, и значительная часть его устремилась в Палестину. Английское правительство не могло устоять против на­пора эмигрантской волны и допустило многих в страну сверх огра­ниченной нормы. В 1933 г. туда переселилось из Германии, Польши и других стран около 32 000 человек. В следующие годы этот приток еще усилился: в 1934-м — 42 000, а в 1935-м — 61 000 переселенцев. Так как среди них было много капиталистов из Германии, которым разрешался въезд под условием ввоза не менее тысячи фунтов на каж­дую семью, то вскоре наступил в Палестине период «просперити». Инвестированные в сельском хозяйстве, индустрии и домостроитель­стве большие капиталы чрезвычайно оживили страну, быстрый рост населения вызвал расцвет городов (в чисто еврейском городе Тель-Авиве оно дошло почти до 150 тысяч), и все, казалось, предвещало близкое осуществление мечты о создании еврейского большинства в Палестине.