7) 150 карат александрита — здесь он был редким, 600 тысяч рублей.

8) 900 карат топазов, и дешёвых жёлтых, и дорогих голубых — в среднем выходило в районе 550 тысяч

9) 1050 карат бриллиантов, в основном крупными камнями — тут Андрон по незнанию просчитался, так как бриллианты в этом мире ценились хуже, чем остальные драгоценности, и цена им была от силы 150 — 200 тысяч рублей

10) И, наконец, основной вес и основная цена — не то австралийские, не то эфиопские, не то яванские опалы и агаты. В этом мире в России они были в диком дефиците, потому что все территории, на которых их добывали, были или под вражеской Восточной Кликой, либо под дикими австралийскими племенами. За качество я не мог поручиться, поэтому я округлённо посчитал 500 грамм опалов по два миллиона пятьсот тысяч рублей.

Итого у меня со всеми возможными скидками вышло шесть с половиной миллионов рублей — то есть примерно две-три тысячи моих годовых зарплат. Около пятой части драгоценных камней и опалов я решил не обналичивать, удержать и припрятал по карманам — получалось около пяти миллионов. Оставшийся чертёж я вполне готов «толкнуть» за два миллиона, но решил положиться на волю случая и сговорчивость Евгения.

— Что ж… — пробормотал я, поднялся, и мы отправились в указанное кафе «Гюнтер», которое располагалось в двух кварталах.

Маршрут даже по столь оживлённой улице, когда ты обременён столь внушительной суммой в форме драгоценных камней, кажется весьма опасным, но преодолели мы его без приключений. До указанного времени осталось сорок минут. Мы сели сначала на летней веранде, потом я вовремя спохватился, подумав, что место не вполне безопасное, и велел пересесть в середину зала. Кондиционер работал отвратительно, к чему я уже был вполне привыкший. Ничего, подумалось мне, скоро я окажусь в краях бескрайнего снега — уж там-то охлажусь вдоволь.

Евгений приехал с опозданием на полчаса, как раз, когда я доедал вторую порцию острых куриных крылышек. Взъерошенный, пахнущий алкоголем, со свитой: всё тот же очкастый парень и четверо головорезов, один из которых, расплывшись в полу-беззубой улыбке, пожал руки Виталию и Вячеславу. Евгений хлопнул на стол чемодан.

— Ты заставил меня понервничать, — процедил он сквозь зубы. — Императора какого-то приплёл. У тебя точно всё в порядке с головой?

— Более чем. Ты тоже заставил меня понервничать. Ты опоздал на полчаса.

— Ну, давай, показывай товар!

— Не хочу показаться героем плохого боевика — но сначала покажи деньги.

Евгений поджал губы. Щёлкнули замки чемодана — он оказался набит купюрами. В моих прошлых жизнях уже встречались чемоданы, набитые наличностью.

— Маловато, — хмыкнул я.

— Ха! Ты даже не считал!

— Думаешь, у меня не хватит опыта? В чемодан такого размера помещается в районе 250–300 пачек по сто банкнот. Банкноты по двести рублей, итого — около пяти-шести миллионов. Бонуса ты не получишь, а из камней получишь две трети.

— Что за бонус?

— Технология. Двигатель, который может совершить революцию в авиации.

— Откуда мне знать, что это будет работать? Что это не пустышка!

— Потому что я тысячи раз летал на такого рода самолётах, — сказал я и посмотрел на время.

Времени оставалось мало — девять тридцать, а в одиннадцать закрывалось последнее отделение банка. Ассистент-очкарик разложил инструменты, принялся неторопливо, долго разглядывать в свой окуляр небольшой трёхкаратный топаз.

— Давайте ускоримся. У меня осталось около получаса. Камни пересчитаны, вот таблица.

Я показал все пересчитанные мной камни на телефоне — разумеется, скрыв графу с примерной ценой. К нам подошла администратор кафе и принялась возмущаться на тему того, что мы пугаем окружающих своим поведением, и что люди приходят сюда есть. Евгений вытащил пять двухсотрублёвых и сунул ей в ладонь.

— Нет… ну так нельзя… — сказала она и тихо удалилась куда-то.

Началось взвешивание, чтение инструкций и торг — конечно, после каждой категории я заламывал цену раза в полтора выше той, что было посчитано, после опускался примерно до задуманной. Топазов и рубинов взяли немного. Долго дискутировали по поводу махенге, в итоге сторговались на миллион двести пятьдесят тысяч. Лунный камень оценщик не опознал, договорились, что купит три небольших камня по сотне за карат. Бриллианты я предложил только самые крупные, но их Евгений отказался брать:

— Нахрен они нужны Лаптеву? Продай лучше каким-нибудь африканцам!

Спорить было некогда, поэтому перешли к опалам. Тут меня ждал сюрприз — я назвал цену не в полтора, а в два раза больше, и оценщик тут же согласился, отчего я понял, что продешевил. Итого за опалы, за вычетом тех, что я оставил для себя насчитали три миллиона.

— Шесть восемьсот… — сказал Евгений. — В чемодане, как ты верно оценил, шесть двести. Знаешь что? Отложи половину родолитов и махенге, я это попытаюсь подороже толкнуть Лаптеву, а потом остаток выкуплю. А бонус давай сейчас.