Я не могу остаться здесь, просто не могу!

Я готова упасть перед ней на колени, лишь бы вернуться обратно. Но что-то подсказывало мне, что ректор не должен видеть мой страх или слабость.

Руки дрожали, и я нелепо цеплялась за полы пиджака, чтобы скрыть трясучку. Это нервное, или холод? Но я надеюсь, что не страх.

– Сейчас мы вернемся к ней, – он не терял самообладания ни секунды, зато тщательно ощупал меня глазами, отчего дрожь в теле усилилась, а соски бесстыже выделились под топиком.

Я поспешно соединила полы пиджака, скрываясь от его взгляда. Но подозреваю, моя реакция на него не осталась незамеченной.

– Можно звать меня Катей, – сообщила я. – Меня сюда отвел ваш помощник. Но я буду даже рада вернуться домой.

Я наклонилась, выдвигая у чемодана ручку, чтобы откатить его обратно к выходу из академии.

– Разумеется, – он перехватил у меня ручку чемодана, соприкоснувшись с моими ледяными пальцами.

Я вздрогнула и отдернула руку. Все же я замерзла, а ректор был неприлично горячим. По другому объяснить собственную реакцию трудно. Взрослые мужчины никогда не были моей слабостью.

Сколько ему? Лет сорок? Пятьдесят?

Я снова просканировала глазами его крепкую фигуру, модную прическу и стильную щетину, за которой ректор явно ухаживал каждое утро, подправляя триммером. В волосах ни одного седого волоска… Все же ему еще нет сорока. Но для меня он все равно старый.

– Но ваши вещи пусть подождут вас здесь.

– Долго ждать придется, – на автомате выпалила я, еще не осознав смысл его реплики.

А! Так он намекает, что я еще раз встречусь с мамой, но не вернусь домой? Ну, это мы еще посмотрим.

– Я не знаю ваших порядком, мне будет спокойнее, если мои вещи будут при мне.

Я улыбнулась, усиливая хватку на ручке чемодана. Он никак не отреагировал, потом просто сложил ручку, что мне пришлось отдернуть пальцы, чтобы их не защемить.

– Здесь никто не возьмет чужое без гарантированного наказания. А наказания наши студенты не любят.

Меня окатило холодом от нарастающего страха.

– Здесь есть наказания?

– Конечно. За незначительные проступки студентов запирают в комнатах. За массовые нарушения могут включать ранний комендантский час. И конечно никто не отменяет ручной труд или социальную изоляцию. В крайних случаях и при особых обстоятельствах применяются другие наказания. Но я надеюсь, ты не будешь знакомиться с полным их перечнем. Твоя мать подписала все необходимые бумаги.

Его низкий, бархатистый голос пробрал меня до озноба.

– На что вы намекаете? – у меня пересохло во рту. – Вы имеете в виду насилие?

– Ты узнаешь об этом, если будешь нарушать правила, разумеется.

– А мама… Мама об этом знает?! – я не могла поверить.

– Разумеется. Ведь твоя мать читает документы, прежде чем ставить под ними подпись? Делай, как тебе говорят, и тогда твое обучение будет безболезненным.

– Но это противозаконно!

– Так же как и колоться наркотиками, напиваться дешевым алкоголем, ездить пьяной за рулем, вступать в случайные незащищенные связи…

Его рука опустилась на бедро, привлекая мое внимание к движению его пальцев. Одному богу известно, что означал этот жест потирания указательного о большой, но это заставило меня задуматься, не борется ли ректор с порывом задушить меня.

Он думает, что я веду себя как последняя шлюха? Распутница? Наркоманка? Что ему вообще рассказали обо мне? И насколько это соотносится с правдой?

– Если я вернусь с синяками домой, папа сравняет вашу психушку с землей, – прошипела я сквозь зубы.

– Когда он увидит тебя снова, от синяков не останется и следа. У нас работает очень квалифицированный медперсонал.

– Что вы имеете в виду? Мы с ним будем видеться каждую неделю. Мне сказали, родители в академии навещают студентов по выходным и…

– Не в этот раз. Это твое первое наказание. Я разрешу родителям приехать к тебе на каникулы, после удовлетворительного отчета по успеваемости и поведению, но не ранее этого.

– Что?! – меня как будто ледяной водой окатило. – Вы серьезно? Я не нуждаюсь ни в лечении, ни в дрессировке! Что меня здесь ждет?!

– Большинство студентов поступают к нас всего на один курс. Но некоторым наша программа может помочь только за два, а то и три курса, – ответил Шереметьев.

Богатый, глубокий и выразительный голос заставил меня сжаться.

– Завтра ты пройдешь серию тестов на способности. Как только я узнаю твой академический уровень, я определю расписание занятий. Но если там окажутся проблемы…

– У меня нет проблем! – перебила я его. – У меня отличные оценки! Я лучшая по всем предметам!