Шрифт:
Гомон на улице был таким, словно Дитмор сунул голову в улей. Кронпринц прошел по живому коридору из охраны от двери замка до возвышения. Поднялся, сопровождаемый ревом толпы.
– Долгих лет!
– По ребенку в год!
– Да благословит ваше брачное ложе Меелинга!
Одновременно с другой стороны сцены поднималась Золиданна, еще более прекрасная, чем всегда. Левое плечо открыто, а на правое спускается волна пышных волос, из-под которой виднеется тонкая, но непроницаемая ткань, что-то вроде изящной накидки, скрывающей метку. Всё так продуманно и элегантно.
Посмотрев на Дитмора, девушка улыбнулась. После той жаркой сцены в ее опочивальне молодые люди несколько раз встречались, но общение их было пропитано напряжением и неловкостью, так что искрило кругом. Окружающие это принимали за страсть истинных. Может, это она и была? Ошибка Дитмора в том, что он пытается отыскать в себе, своих чувствах, нечто особенное, большее, чем обычное влечение к симпатичной девушке. Ему хочется исключительного чего-то. Озарения, вспышки молнии.
Кронпринц вздохнул, но быстро опомнился. Он на сцене, под взглядами счастливых и гордых родителей, а также сотен подданных.
По одну сторону от молодых, ближе к Золиданне, стояли советники Лидмор и Ибнер, рядом с Дитмором — Хорез и Холумер. Все одеты в мантии, даже обычно невнимательный к своему виду звездочет, который и советником-то себя называть иногда отказывался.
– Дети Меелинги! — провозгласил король Арвер Второй, и на площади стало тише. — Мы собрали вас в великий для нашего королевства день. Чтобы объявить о скором браке моего сына Дитмора Меелинга и его нареченной, Золиданне Реентари!
Снова аплодисменты и приветственные крики.
Дитмор взял свою суженную за руку, чувствуя, что она слегка дрожит.
Каждый из советников по очереди произнес свою часть ритуала. Осталась последняя, самая важная. Ее доверили говорить Холумеру, он хоть и чернокнижник, но маг сильнейший.
– Сейчас пусть каждый возьмет в руку сосуд со священным питьем, в которое мы в этот раз добавили часть соков Меелинги! — сказал Холумер.
Народ засуетился. Дитмор отметил, что в этот раз и правда обойдется без давки, скорее всего. Люди поделились на четыре потока, не без помощи охранников.
Несколько служащих раздали бокалы и советникам, а так же членам королевской семьи. Последними получили напиток жених с невестой. Им досталось особое, специально приготовленное зелье.
– Благодарю, – улыбнулся кронпринц, принимая грубый глиняный бокал с теплым питьем. И ненароком глянул на узор, украшавший посудину. Надо же, как изящно выписан, словно настоящий художник трудился над ним, уделяя внимание каждой детали.
Огромный, мощный тигр в короне, на спине которого элегантно восседает девица в светлом платье.
Дитмор коснулся пальцем морды нарисованного хищника и почувствовал, как его зверь силится проснуться. С трудом сдерживая себя, он сделал глоток из кружки. Холумер тем временем уже приступил к завершению ритуала помолвки.
Но кронпринц его почти не слышал. В ушах звенело, перед глазами плыли цветные круги. Только бы дождаться конца!
11.2
Затерянная среди сотен людей, маленькая и хрупкая Дориана украдкой наблюдала за церемонией. Как всё торжественно. Сцена, наряженная цветами, степенные охранники, кажется, тоже сдержанно сияют от счастья. Еще бы, в их край придет благословение, вернется былая слава Меелинги. Не будет страшен ни один враг. Дори слышала, как Лисмор болтал с Олиаканом, который на днях заглядывал к ним в гости. Без сына, поскольку Илек занят был на заготовке посуды для праздника.
– Пока Меелинга на старой славе спасается, — толковал пекарь, — но бойкие недруги уже точат копья, говаривают, прослышали, будто магия у нас умирает и отпор могут дать от силы сами тигры. И коли на страну нападут с использованием ворожбы, долго не продержаться нам.
– Ничего, теперь-то мы снова в строю во всех отношениях, — радостно вступал Олиакан.
Вот почему сегодня все в таком отличном расположении духа. Наследник Меелингов исполняет свой сыновний и гражданский долг, заботу будущего правителя.
– Такой долг и я бы исполнил с радостью, — присвистнул высокий бородач, стоявший поблизости, с завистью глядя на прекрасную невесту кронпринца.
Дориана тоже на нее смотрела. И отчего-то будущая супруга гордого оборотня радости в ней не вызывала, а наоборот, заставляла чувствовать душевное томление, прорастающее в горечь. А ведь заморская неесса ничего ей не сделала, ни хорошего, ни плохого. Она и знать не знает о существовании бедной проклятой работнице пекарни-кондитерской.
Когда всем велели взять кружки, и Дориана пошла, стараясь из виду не выпускать Илека, с которым они перед площадью заранее встретились. Найтись-то в толпе такой невозможно.