Сенька не заставил себя долго ждать, услышав разговор крёстной с четвероногим другом. До этого спрятавшийся в коридоре, он выскочил из-за угла, порывисто влетел в раскрытые объятия Жанны, от всей души поцеловал её в щеку и звонким голосом прокричал на всю квартиру:

– А вот и я, Крёс!

– Привет, малыш! Дай я тебя обниму покрепче. Кто это здесь такой большой стал?- добродушно спросила новоявленная Ева и, довольно засмеявшись, протянула мальчику цветной пакет.- Держи, это тебе.

Довольный малыш тут же сунул внутрь свой любопытный нос и выдал нечто нечленораздельное с точки зрения взрослого человека.

– Эщкере,- воскликнул он.

– Что-что?- искренне удивилась Жанна.

– Как так? Ты, да и не знаешь? Старость - совсем не радость,- подначила её Алевтина.

– Вот что такое ёжкин кот, я знаю, а с «эщкере» пока как-то не сложилось,- невозмутимо пожала плечами гостья.

– Ничего. Какие твои годы!?- сжалившись, приободрила подругу Островская.- С детьми и не такое узнаешь.

– Мам, а можно мы с Лешеком в новом альбоме порисуем?- спросил Сенька, от нетерпения подпрыгивающий на месте, так ему хотелось поскорее распечатать свой подарок.

– Ладно, малыш. Только не давай ему лакать окрашенную воду,- предупредила Аля.

– Мам, знаю и буду ним хорошо следить, я ведь теперь за старшего. Правда-правда,- торжественно пообещал Сенька, затем проворно подхватил кота с пола и, зажав того подмышкой, умчался в зал.

Жанна же грациозно опустилась на свой любимый стул возле окна, а Алевтина стала неспешно разливать чай.

– Слушай, Алька, мне кажется, он растёт не по дням, а по часам! Я вот думаю, на кого он всё-таки похож?- сказала гостья и посмотрела на хозяйку внимательным взглядом, словно сравнивая маму с сыном.

– На самого себя. Думающая ты моя, лучше скажи, как мне тебя теперь называть?- Островская попыталась переключить внимание подруги со скользкой темы внешнего сходства Сеньки.

– Как хочешь, так и называй. Тебе всё можно,- великодушно разрешила та, царственно взмахнув рукой.- Не горшком и ладно.

– Раз ты так решила, буду звать Евой, чтобы ещё больше не смущать общественность. Представляешь, Октябрина Кузьминична как-то даже поинтересовалась у меня, от кого это ты у нас скрываешься.

– В смысле скрываюсь?..- переспросила Ева.

– В прямом. По её мнению имя меняют только агенты вражеской разведки, злостные алиментщики или неплательщики кредитов,- подколола подружку Аля.

Недоуменное выражение лица Ясной сменилось на снисходительно-радостное.

– Как хорошо, что я не вхожу в этот заслуживающий пристального внимания перечень,- пробубнила гостья, уминая третий фаршированный блинчик.

– Эй, подруга, притормози! А как же чай?

– Аль, ну ты чего? Вкусно же. Ты забыла, кем я работаю? Чай я и дома попью. У меня даже сахар есть.

Для Евы сам факт наличия сахара в доме можно было причислить к личным хозяйственным победам. Питаться в заведениях общепита она не любила, но готовить Лекарева, хотя теперь уже Ясная, не любила ещё больше, поэтому проще было остановить коня на скаку, чем оторвать её от домашних блинчиков. Однако женское любопытство было всё же сильнее голода, и когда её взгляд привлекла тонкая тетрадка, сиротливо лежащая на самом краешке стола, дорогая гостья не удержалась и спросила:

– А это что такое?

Она протянула руку и пододвинула тетрадь к себе поближе, чтобы как следует рассмотреть.

– Это?
– нахмурившись, раздосадовано ответила Островская.- Привет из прошлого…

– А если серьёзно, Аль?!

– Серьёзно. Я лет десять назад стихи писала, а вот Сенька нашёл. Так наивные малолетние глупости,- уже более спокойно пояснила хозяйка.

– Здорово. А я не знала, что ты пишешь. Это же прекрасно! Ты знала, что так развивается творческий потенциал личности и проявляется женская энергия…- немного забывшись, переключилась в режим тренера Ева.

– А вот это уже госпожа Ясная в действии!- засмеялась Аля.- Ты же знаешь, я во всё это не верю, так что не надо меня вербовать…

– Ладно, вербовать не буду! Но посмотреть-то можно? Ну, пожалуйста?!- стала просить Ясная, при этом она скорчила до того умильную рожицу, что Алевтина не удержалась и разрешила:

– Смотри, если хочешь.

Ева перевернула пару страниц с рисунками и остановилась на первом же стихотворении. Островская и так помнила каждую строчку, но подружка зачем-то решила читать вслух.