Хая Вениаминовна обнаружилась, восседающей на большом кресле, стоящем на возвышении и стилизованном под королевский трон.

Вновь прибывшие гости сначала устремлялись к виновнице торжества, чтобы поздравить и лично засвидетельствовать ей своё почтение, а затем с облечением откланивались и сбивались в группы по интересам: ибо острый язык хозяйки разил не хуже хорошо заточенного меча.

При приближении их пары госпожа Боринштейн хитро прищурилась и растянула губы в лукавой улыбке.

– Иван, Алевтина, вместе. Какой, однако, приятный сюрприз, а я-то уже решила, зрение меня подводит.

– Какие ваши годы, Хая Вениаминовна,- искренне улыбнулся Ринберг.- Рад, что мы смогли доставить вам удовольствие.

– Да, уважили старушку. Смотрю, с нашей последней встречи, Иван, твой вкус в отношении женщин значительно улучшился.

– Вы как всегда проницательны,- невозмутимо заметил мужчина, не обращая внимания на сомнительный комплимент, щедро отпущенный в его сторону тетушкой Боринштейн.

Но в отличие от него Островская так и не смогла скрыть своего удивления от подобного течения беседы.

– Алевтина-детка, я знаю Ивана Соломоновича почти с пелёнок, когда он ещё звался Ванечкой,- миролюбиво продолжила госпожа Боринштейн.- Уважь старушку, Ваня, принеси-ка дамам шампанского, а мы здесь пока посекретничаем между нами девочками.

– Желание именинницы - для меня закон,- отозвался Ринберг и тихо добавил только для Али.- Я скоро. Держись.

Когда Иван ушёл, тётушка Хая снова обратилась к Островской.

– Алевтина, я за вас рада. Иван-достойный мужчина. Позволь дать тебе совет - не обращай внимания на местных стервятников. Поговорят, поговорят и перестанут. А жизнь, она одна. Смотри, чтобы не пришлось тратить её на сожаления.

– Мы просто вместе работаем.

Госпожа Боринштейн посмотрела на неё скептически, не поверив ни единому слову девушки.

– Я может и стара, но точно не слаба умом. Ты мне зубы-то не заговаривай- мала ещё. Коллеги они, знаем мы таких коллег.

Аля хотела было снова возразить, но краем глаза заметила, что к ним приближаются новые гости: Юрий Шабарин в компании Крупельницкого. Аркадий Семёнович выглядел бодрым и отдохнувшим, а ведь ещё буквально вчера супруга уверяла, что дела его совсем плохи.

В другой ситуации Островская, возможно, посчитала бы это везением, ведь она заметила мужчин первой, ещё до того, как те успели обратить на неё внимание. Но сейчас, когда в висках стучало малодушное: «Бежать!», у Али в голове почти не осталось разумных мыслей. При хорошем стечении обстоятельств у девушки оставалось в запасе несколько секунд форы, а при плохом… Об этом Алевтине не хотелось даже думать. Оценив свои шансы на успех, она всё же осталась на прежнем месте - рядом с именинницей.

– Как вы там любите говорить, Хая Вениаминовна,- подобное притягивает подобное?!- глядя на спешащих к ним мужчин, негромко озвучила Островская свои мысли.- Не могу не согласиться.

– Что ты сказала, Алевтина?

Ответить имениннице у девушки не получилось - Шабарин и Крупельницкий подобрались к ним уже практически вплотную.

– Дорогая Хая Вениаминовна, чудесно выглядите. Такое радостное событие…- с ходу начал Юрий Аристархович, галантно целуя руку госпожи Боринштейн.

– И что же радостного вы в нём увидели, господин Шабарин?- тетушка Хая склонила голову на бок, словно стремясь получше разглядеть Юрия.- Если вы не знаете, то я вам подскажу: мне, молодой человек, исполнилось восемьдесят, а не восемнадцать! Какая уж здесь радость.

Не смотря на сковывающее напряжение от присутствия малоприятных ей личностей, Алю душил смех- судя по последней фразе пожилой женщины, даже в восемьдесят госпожа Боринштейн оставалась верна себе.

Пока Шабарин безуспешно пытался произвести впечатление на Хаю Вениаминовну, ожидающий своей очереди Крупельницкий подобрался поближе к Алевтине и зашипел ей на ухо:

– Что, Островская, думаешь, высоко взлетела? Хорошо тебе сидится в моём кресле?

У всего есть свой предел- вот и Але надоело бояться и терпеть неприкрытое хамство в свой адрес. Всё равно им больше вместе не работать: кто-то должен уйти, и если суждено ей, то она сделает это с гордо поднятой головой.

– Почему же сразу в вашем, Аркадий Семёнович? У меня теперь не только кресло собственное, но и кабинет. Не иначе как вашими молитвами. Странно только, что вам ещё не доложили. Я бы на вашем месте задумалась- теряете кадры,- в тон ему ответила девушка.

– Ах ты…

– Что ты там шепчешь, Аркаша? Может, повторишь, а то я своими старыми ушами не расслышала,- прервала его именинница.

– Ничего важного, Хая Вениаминовна,- заискивающе улыбнулся Крупельницкий.- Я удивился, увидев Островскую. Не совсем понял, что она здесь делает. Вот и решил спросить.