Вечерний воздух приятно холодил. Именно это Ивану и было нужно - ясная голова и трезвый расчет, чтобы вывести на чистую воду всех крыс из его окружения.

Спецы Данилевского нарыли много интересных фактов, которыми следовало заняться незамедлительно. Но вместо этого он вёл себя как мальчишка- бегал за приглянувшейся девчонкой, отбивал её у настырных поклонников и ревновал как сумасшедший.

Нет, она не давала никакого повода, но легче почему-то не становилось - его помешательство на Островской прогрессировало со страшной силой: сначала она ему просто понравилась, потом появилось стойкое ощущение, что они уже встречались прежде, а сейчас Ринберг и вовсе считал её своей…

Стоило ему увидеть Алевтину в компании Шабарина и Крупельницкого, как всё его хвалёное самообладание испарилось за секунду.

– Какого чёрта эти двое себе позволяют?!- подумал Иван, напрасно он пошёл на поводу у тётушки Боринштейн и оставил с ней девушку.

Мужчины, сменяя друг друга, стремились придвинуться поближе к Островской и нашептать что-то в её аккуратное ушко. Они, словно голодные волки вокруг трепетной лани, кружили около Али. Для Ринберга наблюдать за их потугами со стороны было просто невыносимо. Что-то первобытное взыграло в нём: он вышел из себя и потащил Алевтину танцевать, хотя уже тысячу лет сам этого не делал.

При воспоминании об их танце Иван невольно улыбнулся. Жаль, но долго наслаждаться тишиной ему не довелось, именно в такой приятный момент его одиночество было грубо нарушено.

За спиной раздались тяжелые шаги, и Ринберга довольно бесцеремонно окликнули:

– Эй, зажигалки не найдется?

– Нет,- без раздумий ответил Иван, всё ещё погруженный в приятные мысли об Островской.

Мужской голос показался ему знакомым, и Ринберг повернулся, чтобы проверить свои предположения.

– Да уж…- хмыкнул Шабарин, окинув его неприязненным взглядом.- У таких снега зимой не допросишься…Жалко что ли?

– Не курю,- равнодушно бросил Иван.

– О, да это же Ринберг весь такой положительный правильный,- наконец-то рассмотрел его Юрий.

– И?..

– И ничего удивительного - спортсмен и зожник,- последние слова Шабарин выплюнул, будто грязное ругательство, хотя язык его при этом немного заплетался. И когда, спрашивается, он успел так набраться?

– Юрий, вы пришли сюда для того чтобы поговорить о моём образе жизни?

Спокойный, скорее даже безразличный, тон Ивана подействовал на Шабарина, как красная тряпка на быка.

– О-о-о…Вы только посмотрите- сколько превосходства… Думаешь победил?- всё больше распалялся Юрий.- Рано радуешься. Бабы есть бабы, на всё пойдут ради своей любви!

Дальше вслушиваться в бессвязный бред, который так увлечённо нёс Шабарин, Ринбергу совершенно не хотелось, но уйти, не дождавшись Алевтину, он тоже не мог. Не хватало ещё оставить её один на один с этим субъектом.

– Правда, любовь эта…она у них разная: у кого к деньгам, у кого к людям… Вот таким как Островская чувства подавай,- с издевкой протянул Юрий.- Что молчишь?.. А, ладно, я всё равно должен тебя разочаровать. В жизни Тинки великая любовь уже была, и это не ты.

С одной стороны, Иван вроде бы понимал, на что намекает его собеседник, а с другой, отчаянно не хотел ему верить.

– Как же так? Такой осторожный человек- Иван Соломонович Ринберг- и не проверил людей из своего окружения?- мерзко рассмеялся Шабарин, как никогда довольный своими вопросами.- Не веришь? Давай, спроси её сам, как умница Островская после успешной карьеры в Москве снова оказалась в этой глуши…

– Что значит снова? – вытолкнул из себя Ринберг.

– А то и значит. Помнишь, семь лет назад у вас был гениальный проект жилого комплекса с федеральным финансированием?

Иван кивнул и ошарашенно уставился на него.

– Тинка тогда работала в банке, это она слила подробности вашего проекта, и мы смогли перебить вашу цену в тендере. Забыл, что ли, как вы с папашей рвали и метали, требовали наказать виновного?

Нет, это просто не могло быть правдой! Но Шабарин говорил с такой гордостью, что кое-какие сомнения в душе Ринберга ему всё же удалось посеять.

– Пить, Юрий надо меньше, чтобы сказки не рассказывать. Зачем ей это?

– Догадайся сам, это же так просто! Потому что она любила и любит меня. Вон даже сына мне родила.

Иван отрицательно показал головой.

– Не веришь? Ладно, смотри,- он ткнул пальцем в экран телефона, немного покопался, а затем сунул Ринбергу в лицо фото, на котором сам Шабарин обнимал улыбающуюся девушку: тёмные очки скрывали почти половину её лица, а короткие рыжевато-золотистые пряди, выбивающиеся из стильной укладки, игриво разбросал ветер.