Как только Кисмет остановилась, чтобы ввести свой код, мой пульс участился. Я не возвращалась сюда с тех пор, как закончила свое обучение четыре года назад. Я пыталась забыть о людях, которым причинила боль, забыть свою собственную агонию.

Вайят выпрямился и накрыл мою руку своей. — Возможно, будет безопаснее, если ты затаишься, пока мы достанем флаконы, — сказал он.

Дэвид напрягся после того, как мы проехали через ворота. Левой рукой он с такой силой сжимал подлокотник, что сиденье дрожало. Даже Майло чувствовал себя неловко, ерзая на своем месте, когда внедорожник с грохотом мчался по грунтовой дороге к нашему личному аду.

— Может быть, нам всем стоит остаться, — сказала я, и Вайяту не пришлось спрашивать, кого я имею в виду. Он просто кивнул.

Подлесок внезапно расступился. За ним лежала залитая солнцем поляна.

Шесть зданий составляли основной комплекс, и на взгляд постороннего он выглядел как небольшой общественный колледж. Бетонные конструкции варьировались по высоте от одноэтажных до шестиэтажных. Они были чистыми и выкрашены в цвет слоновой кости, их простые жестяные крыши блестели на солнце. Окна, закрытые стальными решетками, не казались совершенно неуместными, учитывая внешнюю безопасность.

За этими шестью зданиями: общежитиями, столовой, лазаретом, классными комнатами, крытым спортзалом — тянулась полоса густых сосен. За ними, вне поля зрения, мы провели большую часть наших тренировок. Город-призрак для маневров и тактики, полосы препятствий для проверки рефлексов, бассейн для водных упражнений и игр на задержке дыхания, тир для ружей и арбалетов, мишени для метания ножей. Все, что нужно нашим тренерам для создания идеальных машин для убийств.

Мы держались подальше от комплекса. Кисмет припарковалась перед самым дальним от входа двухэтажным зданием размером с половину футбольного поля — одним из двух зданий, в которые стажерам вход запрещен. На его дверях были знакомые замки с клавиатурой, решетки на всех окнах, и здание выглядело тихим, словно морг. На самом деле весь комплекс казался странно тихим.

— Трумен, пойдем со мной, — позвала Кисмет, перебирая ключи. — Остальные, пообщайтесь немного.

Ей не пришлось просить дважды. Вайят сжал мое колено, а затем вылез вслед за Кисмет. Они исчезли внутри здания.

Дэвид повернулся лицом к нам. — Кому еще не очень комфортно здесь находиться?

Мы с Майло подняли руки. Я улыбнулась этой демонстрации солидарности.

— В тот день, когда вышел из этих ворот, — начал Майло, — я поклялся, что никогда не вернусь. А теперь что происходит? Я помогаю перемещать самых уродливых и жутких тварей из лесной лаборатории в отдел исследований и разработок.

Я вздрогнула от этих слов. — Я тоже никогда не хотела возвращаться. Думаю, я как бы сдержала это обещание, так как это не то тело, в котором тренировалась тут.

— Мы страдали, — сказал Дэвид. — Они не рассказывают о страданиях, когда предлагают приехать сюда.

— Большинство из нас не в состоянии отказаться.

— С другой стороны, — произнес Майло с фальшивой бравадой, — мы выжили — значит, мы счастливчики, верно?

Мы промолчали. Я дернула нитку в шве джинсов, желая скорейшего возвращения наших кураторов. Даже в лучшие времена не любила вспоминать прошлое, а учитывая нынешнюю компанию и местоположение, это определенно было в списке худших моментов.

— Другой твой товарищ по команде, — сказал Дэвид Майло, — потерял руку на прошлой неделе. Как он поживает?

— Выздоравливает, — ответил Майло.

— Это не просто, чувак. Он мог иметь в виду что угодно: трудно отрубить другу руку ради сохранения его жизни, или что тяжело жить с одной рукой. Майло не стал просить разъяснений, и комментарий на какое-то время повис в тревожной тишине.

Краем глаза я заметила движение. И повернулась к окну со стороны пассажира. Вереница из шести молодых людей, самые старшие из которых были подростками, бегали трусцой у края линии деревьев, во главе с пожилым мужчиной в синем спортивном костюме. Время физической подготовки. На пике своего развития я могла пробежать четырехмильный горный маршрут менее чем за двадцать минут. Я сомневалась, что смогу пройти тот же путь за два часа в этом новом теле.

Дело не в том, что я унаследовала тело в плохой физической форме, а в том, что оно не натренировано. Я была фигуристой, но подтянутой. Мои мышцы не гудели с той силой, которой я когда-то обладала, или той гибкостью, которую приобрела за шесть месяцев упорных тренировок. Я не надеялась снова вернуться к этому режиму, но теперь мне вроде как нравилась мягкость моего тела. Более округлые бедра, полная грудь, определенно более женственная. Впервые в жизни я почувствовала себя женщиной.

— Будь я проклят, — воскликнул Майло.

Он смотрел в окно со стороны водителя. Я прищурилась, проследив за его взглядом. В дюжине ярдов из столовой вышел мужчина. Одетый в знакомые черные брюки и белую застегнутую рубашку, он остановился на ступеньках и посмотрел в планшет.

Свет отражался от белокурых волосах красноречивого вербовщика, который выслеживал и доставлял стажеров в учебный лагерь. Человек, который договорился о моем освобождении из тюрьмы, пообещав более полноценную жизнь.

Бастиан.

Ублюдок.