– Ох, да неважно, – лениво отмахнулась дроу, начав довольно расхаживать вдоль каменных стен запустелого зала. – Ты либо отчаянный неудачник без чувства собственного достоинства, либо просто конченный извращенец. И так уж и быть, я в своей великой добродетели позволю столь жалкой свинке валяться в моих ногах. Всё равно больше ты никому не нужен. Не нужен же, верно? Надеюсь, ты не забыл упомянуть о какой-нибудь подруге детства, с которой вы пообещали выйти замуж друг за друга будучи детьми? Или о помолвке с эгоистичной богатой блондинкой, отцу которой когда-то давно спас жизнь твой родственник?

– Эм… нет, такого не было, – изначально в ответ на пренебрежительные слова и тон Эрелуне Александр даже немного обиделся, но после вопросов, заданных наигранно-незаинтересованным тоном, смягчился. Эльфийка банально занималась построением основы для нездоровых отношений, в которых партнёр, то есть сам попаданец, должен был быть искренне уверен, что кроме отдельно взятой дроу он, такой жалкий да никчёмный, больше никому не нужен. – С богачками я незнаком, с малочисленными подругами давно разошелся по тем или иным причинам.

– Даже они не выдержали твою никчёмность! – улыбка эльфийки стала шире, а тон пренебрежительнее. – Ещё одно доказательство того, что твоё место здесь, на самом дне, со мной.

– Знаешь, твои попытки казаться грозной выглядят довольно мило, – не удержался парень, от чего до этого пышущая самодовольством Эрелуне сбилась с вымеренного шага, смутилась, ещё и покрасневшими ушками зашевелила. Вверх-вниз-вверх-вниз, пока не успокоилась. – Ого, не знал, что эльфы так умеют!

– З-заткнись!!! – схватилась на свою компрометирующую часть тела дроу. – О-они сами… н-не из-за тебя!

– Я тоже умею ушками шевелить, – неожиданно плаксиво подала голос кицунька. – И хвостиком вилять. Но меня ты никогда милой не называл!

И пока несостоявшийся герой пребывал в тихом ауте от выпада не то веселящейся, не то тоже пошедшей по кривой ванильной дорожке лисички, эльфийка, таки, взяла себя в руки.

– Твоя никчёмность смехотворна, – продолжила, не смотря на порушенный вдребезги образ, вести себя как заправская дроу Эрелуне. – Наверняка только родители иногда, сквозь слезы, говорили, что ты симпатичный. Жалкая свинюшка…

– Да, говорили, – не стал спорить попаданец, пока отложив разбирательства с чужой хвостатой шизофренией на потом. – Особенно моя тётушка, младшая троюродная сестра моей матери, – ушки эльфийки навострились на новую, показавшейся важной, информацию, а взгляд стал колюче-недовольным. – Она всегда была одинока, хотя и хороша собой. Мы дружили, если такое вообще можно говорить о родственниках. Часто со мной возилась, когда я маленьким был. Как подрос, начала периодически звать к себе, даже пожить вместе предлагала, мол не дело взрослому парню с родителями под одной крышей, а ей не так скучно будет.

– Эй-ей-ей, только не говори, что эта молодая горячая «тётушка» периодически угощала тебя алкоголем, фривольно обнимала и прикрываясь тем, что пьяненькая, лезла целоваться, «путая» со своим «молодым человеком»?! – вспыхнула эльфийка, в порыве не то ревности, не то возмущения вперемешку с завистью подобравшись к парню почти вплотную.

– Конечно нет, она не такая! – почти что искренне возмутился попаданец, состроив оскорблённый вид. – Просто после работы тётя иногда сильно напивалась, а у неё ещё кровать была одна, ну и приходилось оставаться до утра, чтобы за ней присмотреть. Но это же ничего страшного, родственникам можно и на одной кровати, под одним одеялом в обнимку и без одеж…

– Нье-е-ет!!! – схватив парня за плечи, прервала его рассказ отчаянной тряской дроу. – Это неправильно! Непростительно!!! Таким больным отношениям нет места в этом мире! Инцест не пройдёт, пока я жива!!!

– Не понимаю, о чем ты… – наслаждаясь тряской и полным ехидства хохотом лисички в своей голове, ровным тоном отвечал попаданец. – У нас были здоровые, хорошие родственные отношения… и то, что тётя щупала меня за разные места под одеялом, так это неспециально. Просто ей немного одиноко, вот потому во сне или когда немного переберет с алкоголем, её рука и тянется к мужскому началу.

– Охо-хо-хо, меня радуют твои успехи на ниве озорства, мой юный опрентис, – тоном престарелого растлителя затянула свою шарманку кицунька. – Хорошо, хорошо, позволь шкодливой лисьей сущности течь в себе.

– А кто сказал, что я шутил? – про себя хмыкнул попаданец. – Быть может, это чистая правда.

– Не столь важно, правда или вымысел, главное как ты этим пользуешься, как преподносишь, – продолжила не то делиться мудростью, не то просто кидаться цитатами яматская нечисть. – А я вижу твоё стремление подшутить, буквально шкурой ощущаю этот зуд рвущегося наружу озорства. Не сопротивляйся этому зову, дай волю своим тёмным желаниям!