— Шла за мной от самого метро по всем переулкам, — сказала Соня.

Брезгливая Вика замахала обеими руками:

— Пусть она отойдет подальше, только блох не хватало…

— На тебя ни одна не прыгнет, — сказала Соня. — Увидит тебя и отвернется…

— Нет, в самом деле, — не отставала Вика. — Куда ты ее денешь?

Они все трое — Соня, Вика и Алевтина — сидели в подвале, где хранилась одежда больных, здесь же притулилась и собака.

Алевтина сказала:

— Считай, что ты уже приручила ее, погляди, как она на тебя смотрит!

Собачьи глаза, почти черные, с огромным зрачком, не отрываясь смотрели на Соню с нескрываемой любовью.

— Да, глаза у нее что надо, — призналась Вика. — Мне бы такие глаза, я бы их еще подмазала как следует, удлинила бы до конца, а веки растушевала зеленым, было бы дело!

— Ты приручила ее, — повторила Алевтина.

— Ну и что с того? — спросила Соня.

— Значит, ты уже отвечаешь за собаку, — сказала Алевтина. — Мой папа говорит, мы всегда в ответе за тех, кого приручаем.

— Это раньше твоего папы сказал французский писатель Сент-Экзюпери, — сказала начитанная Соня. — Я сама читала у него эти самые слова…

— Пусть будет так, — согласилась Алевтина. — Может быть, мой папа тоже читал этого же самого Экзюпери, но дело сейчас вот в чем: как быть с собакой?

Соня сказала:

— Пусть покамест побудет здесь, в подвале, а я что-нибудь придумаю.

Собака так и пробыла в подвале два с половиной дня. Сторож Никита Юрьевич, старик добродушный, хотя и порядочный зануда, любивший ворчать и брюзжать до бесконечности, согласился оставить собаку у себя, даже подстилку раздобыл.

Соня спускалась в подвал, выводила собаку во двор, приводила обратно. На ночь договорилась с Никитой Юрьевичем, старик пообещал вывести собаку перед сном погулять.

— Оказывается, ты мастерица усложнять свою жизнь, — сказала Вика. — Ну зачем тебе все это? Если уж так полюбила собаку, возьми ее себе! Квартира у тебя хорошая, просторная, муж никогда слова тебе поперек не скажет…

— Разумеется, все это так, — ответила Соня. — И я бы взяла ее бесспорно, но не могу, у дочки аллергия, нам нельзя поэтому иметь ни собак, ни кошек.

В конце концов все-таки удалось пристроить собаку. Соседка в Сонином доме согласилась взять ее к себе на дачу.

Соня ликовала:

— Подумайте только, она сразу же полюбила ее!

— Кто кого полюбил: соседка собаку или наоборот? — спросила Вика.

Соня ответила довольно:

— Обе потянулись друг к другу.

Обычно обедали все вместе — Клавдия Петровна, Вика, Соня и нянечка, дольше всех проработавшая в этой больнице, которую все звали няня Кира. Вскоре к ним присоединилась и Алевтина, поначалу — она жила очень близко от больницы — ходила домой обедать, но теперь решила не ходить, а пристроиться к подругам, вместе обедать веселее, и времени уходит меньше, если оставаться здесь же, в отделении.

Обедали в тихий час, когда больные отдыхали.

Хозяйственная Клавдия Петровна не признавала больничной еды.

— Возьмите суп, — говорила она, — крупинка крупинку догоняет, сравняться не может. Нет уж, лучше я сама, своими руками все приготовлю, пальчики оближете…

И готовила. Варила картошку по-своему, на пару, предварительно натерев ее чесноком с солью, приносила из дома малосольные огурчики, икру из синеньких, приготовленную по-одесски, однажды научила ее одна пациентка-одесситка, рубленые крутые яйца с луком и с постным маслом.

— Ну, девочки, — приглашала Клавдия Петровна, разложив всю эту снедь по тарелкам, нарезав хлеб тоненькими, как выражалась Вика, весьма интеллигентными ломтиками, — прошу, давайте наваливайтесь…

Девочек не надо было долго уговаривать, наваливались дружно, кроме разве Вики, она ела чрезвычайно мало, берегла фигуру.

— Разожраться недолго, — утверждала Вика. — Полчаса удовольствия — и месяц мучений из-за того, что юбка не сходится.

Алевтина тоже приносила иногда пироги с картошкой, фирменное блюдо ее мамы, или салат, который мама готовила из картошки, морковки, свеклы и петрушки, пересыпанный клюквой, залитый сметаной пополам с майонезом. Клавдия Петровна говорила:

— За такой салат и полцарства отдать не жалко…

— А я бы все отдала, — соглашалась с нею Соня. — Все царство, которое принадлежало бы мне…

Соня приносила иной раз голубцы или картофельные зразы с мясной начинкой.

— Мой Миша приготовил, — говорила Соня с усмешкой, то ли гордясь, то ли чуть насмехаясь над своим Мишей.

Случалось, Сонин Миша заходил за женой, возвращаясь с работы. Терпеливо ждал ее в нижнем вестибюле, возле гардероба, сложив большие, сильные руки на коленях.