6

Покормив скотину и вернувшись в дом, Сюзан направилась прямиком в кладовую за соком. Она не заметила тетку, которая стояла у трубы и наблюдала за ней. Поэтому вздрогнула, когда Корделия к ней обратилась. Поразил ее не столько внезапно раздавшийся голос, сколько ледяной тон:

– Ты его знаешь?

Кувшин с соком выскользнул из пальцев Сюзан, и она едва успела подхватить его снизу второй рукой. Апельсиновый сок стоил немало, особенно в это время года. Она повернулась и увидела Корделию, стоящую у ящика с дровами. Сомбреро та повесила на крюк у двери, но еще не сняла пончо и замызганные сапоги. Мачете с прилипшей к лезвию морковной ботвой лежало на ящике с дровами. Голос ее источал лед, зато глаза горели огнем подозрительности.

Но паники Сюзан не почувствовала. Наоборот, ей открылась единственно верная линия поведения.

Скажи нет, и ты обречена, подумала она. Спроси кто, и результат будет тем же. Остается только...

– Я знаю их обоих, - буднично ответила она.
– Я познакомилась с ними на приеме у мэра. Так же, как и ты. Ты испугала меня, тетя.

– Почему он отсалютовал тебе?

– Откуда мне знать? Наверное, захотелось.

Тетка рванулась к ней, поскользнулась, но удержалась на ногах и схватила Сюзан за руки.

– Не наглей со мной, девочка! Умерь свой пыл, мисс Юная Красавица, или...

Сюзан с такой силой вырвала руки, что Корделию качнуло и она вновь могла бы упасть, если б не ухватилась за оказавшийся под рукой стол. От двери за ней по чистому полу кухни тянулась цепочка грязных следов.

– Еще раз назови меня так, и я... я ударю тебя!
– выкрикнула Сюзан. Вот увидишь, ударю!

Губы Корделии растянулись, обнажив в яростной ухмылке зубы.

– Ты ударишь единственную родственницу отца? Неужели ты дойдешь до такого?

– Почему нет? Разве ты не била меня, тетя?

Глаза Корделии чуть притухли, ухмылка исчезла.

– Сюзан! Что ты говоришь? Не больше пяти-шести раз с тех пор, как ты научилась ходить. И лишь когда ты тянулась к кастрюле с кипящей водой или...

– В эти дни ты чаще бьешь меня своим ртом, - согласилась Сюзан.
– Я это терпела, такая уж я дура, но с меня хватит. Больше этого не будет. Если я достаточно взрослая, чтобы меня за деньги укладывали в постель к мужчине, значит, я уже в том возрасте, когда ты должна придерживать язык, разговаривая со мной.

Корделия открыла было рот, чтобы вступиться за себя... атака Сюзан застала ее врасплох, как и обвинения... но тут же поняла, как ловко уводят ее от первоначальной темы: парней. Или парня.

– Ты знакома с ним только по вечеринке, Сюзан? Я про Диаборна, - а я думаю, что с тех пор ты узнала его куда лучше.

– Я видела его и в городе.
– Сюзан смотрела тетке прямо в глаза, хотя это стоило ей немалых усилий: ложь обычно следует за полуправдой, как ночь - за сумерками.
– В городе я видела всех троих. Ты довольна?

Нет, Сюзан это видела, тетку такое объяснение не устроило.

– Ты поклянешься мне, Сюзан... поклянешься мне именем своего отца... что ты не встречаешься с этим Диаборном?

Все прогулки верхом под вечер, думала Сюзан. Все отговорки. Все попытки сохранить наши отношения в тайне. А теперь наши усилия идут прахом из-за одного беспечного взмаха рукой в дождливое утро. Вот как велик риск. А разве мы думали, что будет иначе? Неужели мы были такими глупцами?

Да... и нет. Они были не глупцами - безумцами. Такими и оставались.

Сюзан вспомнились глаза отца в тех редких случаях, когда он ловил ее на лжи. В них читалось разочарование. Ее ложь, пусть и невинная, причиняла ему боль, как царапина от шипа.

– Ни в чем я тебе клясться не собираюсь, - отрезала Сюзан.
– Ты не имеешь права просить меня об этом.

– Клянись!
– взвизгнула Корделия и опять ухватилась за стол, словно ища опору.
– Клянись! Клянись! Это тебе не игрушки! Ты уже не ребенок! Клянись! Клянись, что ты все еще девственница!

– Не буду.
– И Сюзан повернулась, чтобы уйти.
– Сердце ее колотилось в бешеном ритме. В кухонном окне, выходящем на Спуск, она увидела отражение тети Корд, направляющейся к ней с поднятой рукой, с сжавшимися в кулак пальцами. Не поворачиваясь, Сюзан предупреждающе вскинула руку: - Не смей поднимать на меня руку. Не смей, сука.

Она увидела, как у отражения женщины широко раскрылись глаза. Увидела, как отражение-кулак разжался, отражение-рука упала вниз.

– Сюзан.
– В голосе Корделии слышались боль и обида.
– Как ты можешь так обзывать меня? Что случилось с твоим языком и твоим отношением ко мне?