Проснись, мысленно взмолился Катберт. Пожалуйста, Роланд, проснись, пока не поздно.

Глава третья

ИГРА В ЗАМКИ

1

На следующей неделе погода словно советовала людям укладываться в кровать после ленча и не вылезать из нее до обеда, а из дома выходить лишь по крайней на то надобности. Конечно, дождь не лил как из ведра, но превратил сбор яблок в опасное занятие (несколько человек сломали ноги, а в Семимильном саду молодая женщина, упав с верхней перекладины лесенки, серьезно повредила позвоночник), а уборку картофеля - в пытку: большая часть времени уходила на то, чтобы вытягивать из грязи телеги. В "Зеленом сердце" праздничные гирлянды, развешанные к ярмарке Жатвы, намокли, и их пришлось убрать. Добровольцы-оформители со всевозрастающим нетерпением ждали, когда же погода улучшится и они смогут вновь приняться за работу.

Неудачной выдалась погода и для молодых людей, задача которых состояла в том, чтобы сосчитать все и вся, но по крайней мере они могли начать заглядывать в коровники, свинарники и конюшни и считать поголовье коров, свиней, лошадей. А вот молодой мужчина и молодая женщина, только что открывшие для себя радости плотской любви, на погоду не жаловались, однако за время дождей Роланд и Сюзан встретились лишь дважды. Опасность того, что тайное станет явным, буквально висела в воздухе.

Первый раз - в покинутом сарае на Прибрежной дороге. Второй - в полуразрушенном здании в восточной части СИТГО. Там они яростно любили друг друга на одеяле, расстеленном на полу бывшего кафетерия. Кончая, Сюзан раз за разом выкрикивала имя Роланда, пугая голубей, обосновавшихся в полутемных комнатах.

2

И уже когда казалось, что моросящий дождь никогда не прекратится, а ноющий вой червоточины сведет всех жителей Хэмбри с ума, сильный ветер, чуть ли не ураган, подул с океана и унес облака прочь. И утром город проснулся под ярко-синим небом и солнцем, окрасившим бухту золотом, а в полдень залившим ее белым огнем. Сонливость горожан как рукой сняло. По картофельным полям покатились телеги. В "Зеленом сердце" армия женщин принялась украшать сцену, на которой Джейми Макканну и Сюзан Дельгадо предстояло стать Юношей и Девушкой Жатвы.

На той части Спуска, что прилегала к дворцу мэра, Роланд, Катберт и Ален принялись пересчитывать лошадей с тавром феода на боку. Чистое небо и свежий ветер вдохнули в них энергию, и три или четыре дня они с гиканьем, смехом, веселыми криками носились по Спуску, такие же дружные, как и в день приезда в Меджис.

В один из этих солнечных дней Элдред Джонас вышел из кабинета шерифа и по Холмовой улице направился к "Зеленому сердцу". Дипейп и Рейнолдс рано утром поскакали к Скале Висельников в надежде встретить там посланца Латиго. Джонас же собирался посидеть в павильоне с кружкой пива в руке, наблюдая за приготовлением к празднику. А готовились к нему основательно: рыли канавы, над которыми собирались жарить мясо, укладывали вязанки хвороста для праздничного костра, жарко спорили о том, где поставить мортиры для фейерверка. Но самое приятное зрелище представляли собой женщины, занятые украшением сцены. Может, думал Джонас, он даже пригласит какую-нибудь симпатичную цветочницу провести с ним часок-другой. Проституток салуна он оставлял Рою и Клею, его они не привлекали, но вот свеженькая семнадцатилетняя цветочница - совсем другое дело.

Боль в ноге ушла вместе со слякотью. Теперь он лишь чуть прихрамывал, не испытывая никаких неудобств. Возможно, он ограничится одним или двумя стаканами пива, но мысль о семнадцатилетней молодке не выходила из головы. Юной, с чистой кожей, высокой грудью. Сладким, свежим дыханием. Сочными, сладкими губами...

– Мистер Джонас? Элдред?

Он повернулся, улыбаясь, к обладательнице голоса. Не свеженькой, с капельками росы цветочнице с большущими глазами и влажными, чуть приоткрытыми губками, но худосочной женщине в последнем приступе молодости, с плоской грудью, плоским задом, тонкими бледными губами, волосами, стянутыми на затылке в тугой узел. Образу его мечты соответствовали только широко открытые глаза. Видать, я прострелил даме сердце, с сарказмом подумал Джонас.

– О, Корделия!
– Он взял ее руку в свои.
– Какая ты сегодня очаровательная!

Щечки Корделии покраснели, она захихикала, как девочка. В это мгновение она выглядела на сорок пять, а не на шестьдесят. Но ей же не шестьдесят, отметил про себя Джонас. Эти морщины у рта и тени под глазами... появились недавно.

– Ты очень добр ко мне, но я знаю, что это не так. Я не сплю, а когда женщина моего возраста не спит, она стареет на глазах.

– Прискорбно слышать, что ты плохо спишь, - посочувствовал Джонас. Но теперь погода переменилась и...

– Дело не в погоде. Могу я поговорить с тобой, Элдред? Я все думала и думала, но ты единственный, к кому я могу обратиться за советом.

Улыбка Джонаса стала шире. Он подхватил Корделию под локоток, тут уж она зарделась как маков цвет. Джонас решил, что с таким приливом крови к голове она сможет говорить часами. И каждое ее слово обещало быть интересным.

3

Наиболее эффективным средством для развязывания языка женщинам определенного возраста и темперамента является чай. Поэтому Джонас, не колеблясь ни секунды, отставил свои планы выпить кружку пива (и, возможно, поближе познакомиться с очаровательной цветочницей). Вместо этого он усадил сэй Дельгадо в освещенной солнцем части павильона (не так далеко от красного камня, хорошо знакомого Роланду и Сюзан) и заказал большой чайник и пирожные. Ожидая выполнения заказа, они наблюдали за приготовлениями к ярмарке Жатвы. В парке стучали топоры, визжали пилы, то и дело раздавались взрывы хохота.

– Все ярмарки приятны, но именно ярмарка Жатвы вновь превращает нас в детей, не так ли?
– спросила Корделия.

– Да, конечно, - ответил Джонас, который и в детстве не ощущал себя ребенком.

– А больше всего мне до сих пор нравится костер.
– Она смотрела на огромную поленницу, которую укладывали в дальнем конце парка. Похожую на большой деревянный вигвам.
– Мне нравится смотреть, как горожане приносят соломенные пугала и бросают их в огонь. Варварское зрелище, но от него у меня по коже бежит такая приятная дрожь.